Пи Трейси - Смертельная поездка

Акер стоял лицом к полковнику и спиной к озеру.

– Смогу, сэр, – безо всякого колебания ответил он. Похоже, вопрос его даже оскорбил.

Меньше чем в десяти футах позади него, в глубине зарослей рогозы, всего в паре дюймов над поверхностью воды в лунном свете мерцала пара широко раскрытых синих глаз.

Грейс стояла на коленях в вязком иле, питающем корни рогозы. Ее взгляд был прикован к двум темным фигурам на берегу. Стеблями, сквозь которые ей приходилось смотреть, они были разделены на вертикальные полосы, и казалось, будто разговор ведут не люди, а отдельные части людей – и этот разговор был таким же сюрреалистическим, как их вид.

Не двигайся. Не дыши. Не издавай ни звука, потому что на берегу стоит сильный молодой мужчина, который хочет и может убить тебя. Именно это и происходит, когда мальчики берут в руки взрослые, смертельно опасные игрушки.

Над вонючей водой находилась только ее голова; голова – вместе с правой рукой, прижатой к уху и сжимающей рукоятку «сига». Ствол пистолета был закрыт волосами, направлен в небо и не намок.

Сидящая рядом с ней Шарон не чувствовала ног; не чувствовала, как холодный ил забирается к ней в туфли и под одежду, приклеивая ее к телу, – все ее ощущения притупил страх. Она полностью сконцентрировала сознание на простой задаче, от успешного выполнения которой зависело, жить им или умереть: она старалась сохранять совершенную неподвижность.

В этом черном гнезде, образованном жесткими стеблями, было темно, а раз так – никто не может увидеть ее, и, значит, она в безопасности. Никакое зло не найдет ее здесь, если она не будет шевелиться. Она смотрела прямо перед собой и убеждала себя, что ничего не слышит, ничего не видит, что ее вообще здесь нет.

«…Ну же, милая, выходи. Иди к папочке. Все хорошо, я здесь. Папочка здесь…» Но на самом деле он не здесь, а там – там, где обитает все зло. А здесь никакого зла нет – только слабый аромат в воздухе, напоминающий о матери, шуршащие платья над головой, туфли, лежащие вверх подошвами на металлической подставке, терпеливо дожидающиеся, когда мать их наденет. Платья не знают; туфли не знают; шляпы и коробки, махровый халат на крючке – все они не знают, что случилось там. В этом маленьком благоухающем шкафу ее мать была по-прежнему жива, и Шарон хотела остаться здесь навсегда…

Рот затаившейся рядом с Шарон Энни был выше поверхности воды всего на дюйм и только слегка приоткрыт – зато глаза были распахнуты на всю ширину. Ее сердце заполошно металось, с такой скоростью, что грудь сотрясалась от непрерывной вибрации. Она отстраненно подумала, будет ли больно, когда ее застрелят.

Позади нее в воде лежала застрявшая на мелководье дохлая корова, и Энни касалась спиной ее раздувшегося жесткого тела. Энни врезалась в нее и чуть не упала, когда они все трое бросились под прикрытие зарослей рогозы, – но не закричала. Она гордилась этим. Она столкнулась с этой ужасной, отвратительной мертвой штукой и не закричала.

Она смотрела на двоих мужчин на берегу, слушала, что они говорят, и ее глаза горели от напряжения, а лицо застыло от страха. Мышцы ее тела, казалось, напряглись все разом и лишили ее возможности совершить сознательное движение. Вот так и олени замирают в свете фар. Ты всегда удивлялась, почему они одним прыжком не покинут опасную зону, не убегут с дороги, не скроются в безопасном лесу. Теперь ты знаешь почему. Инстинкт самосохранения не срабатывает, когда опасность так близко. Ты можешь как-то действовать только до определенного момента, а потом ты вообще не способна действовать.

Она сосредоточилась, вытолкнула обессиливающий ее паралич в воду, а через подошвы ног – в ил и затем наконец смогла моргнуть.

Полковник Хеммер улыбнулся слабой, едва заметной улыбкой. Акер – хороший солдат. Все его люди – хорошие солдаты. Его улыбка угасла. Если они такие чертовски хорошие солдаты, как, спрашивается, эти женщины смогли пройти так далеко? Он сложил руки за спиной и стал вышагивать взад-вперед по полоске берега шириной десять футов, чавкая по грязи ботинками.

– Они могли уйти этим путем, например вплавь через озеро?

– Нет, сэр. Вокруг озера очень плотная заградительная цепь. Мы сочли этот участок одной из наиболее вероятных точек прорыва периметра.

Хеммер знал ответ на свой вопрос еще до того, как задал его, – и в любом случае без этого уточнения можно было обойтись: он знал, что женщины не ушли; он чувствовал их, как чувствуешь глубоко в горле начинающуюся простуду. Мягкотелые глупые бабы, которые просто не понимают, как можно умирать и убивать во имя своей страны. Они так близоруки, что приходят в ужас от словосочетания «приемлемые потери». Это из-за них и им подобных земля стала таким опасным местом.

– В десять ноль-ноль оставшиеся два грузовика взорвутся, около тысячи человек погибнет, и с этого момента мир начнет меняться. Если только эти женщины не сбегут.

– Этого не произойдет, сэр.

Полковник Хеммер остановился и посмотрел на силуэты, вырисовывавшиеся на фоне неба на гребне холма. Там стояла дюжина его людей. Господи. Они похожи на индейцев из старых вестернов, выстроившихся на склоне каньона и с бесконечным нечеловеческим терпением ждущих подходящего для атаки момента.

– Докладывайте.

– Их нет, сэр, – ответил старший из группы. – Мы обыскали все здания, каждый дюйм территории фермы и весь берег озера. Начать осмотр сначала, сэр?

– Нет. – Полковник сверкнул своими льдистыми голубыми глазами. – Бессмысленно искать их в темноте. Но они здесь и пускай, черт побери, здесь и остаются. Отправьте каждого бойца на охрану заградительного периметра. Всех до единого. Мы будем держать периметр до рассвета, после чего двинемся к городу и резко сожмем кольцо.

Стоящие на холме солдаты одновременно отдали честь, затем развернулись и ушли быстрым шагом.

Акер подождал, пока их шаги затихли, затем нерешительно заговорил:

– А вы не считаете, что это рискованно, сэр? Стоять вокруг этого города до рассвета?

Хеммер медленно повернулся к нему и сказал, тщательно подбирая каждое слово:

– Да, Акер, я считаю, что это рискованно. Но еще более рискованно оставлять дыры в периметре, в то время как бойцы будут бродить в темноте и искать их. Если они выберутся, то приведут других, и как только они увидят, что произошло с городом, то быстро во всем разберутся и объявят остальные два грузовика в розыск по всей территории страны. Мы потеряем газ. Мы потеряем фактор внезапности. Мы проиграем войну, Акер.

Акер в смущении отвел глаза и опустил голову.

– Да, сэр. Извините, что спросил, сэр.

Тон полковника с сурового сменился на великодушный, почти отеческий:

– Все нормально, Акер. Никто из нас не ожидал, что нам придется выполнять подобное задание. Мы здесь все на самом краю.