Александр Маркьянов - Презумпция лжи

Поднялся на этаж выше, постучал в дверь. Никто не открыл…

Это что, всю ночь, что ли литься будет?

Пошел вниз, к Горденко, надеясь, что хоть он окажется дома. Если нет, то дверь придется ломать, а зная Мащенко я представлял, какой за этим последует скандал. Горденко оказался дома, открыл почти сразу, после второго звонка. Одет он был не в форму, а в домашнее и в синий рабочий халат — что-то мастерил…

— Владимир Потапович. Мне опять надо дверь вскрыть…

— Опять что ли? — сделал страшное лицо Горденко

— Да нет… Мащенко, надо мной который живет — от него вода бежит ко мне на кухню, а его нет. Надо перекрыть, а то или дверь ломать или весь стояк придется перекрывать. Дальше вниз потечет скандал будет…

— Мащенко вроде уехал… — кивнул Горденко — я сейчас. Жди…

Поднялись на этаж, я для очистки совести еще раз со всей силы попинал в дверь ногой — от шума поднялся бы и мертвый, если бы был в квартире. Дверь же открылась напротив — тоже ГПУшник, по фамилии Груздь. Смешная такая фамилия — а вот характер… там где он работал смешно не было.

— Что стучите? — голос был скрипучим, неприятным

— Мащенко соседей снизу заливает… — за меня ответил Горденко… — вы не знаете, товарищ подполковник, он дома?

— Не знаю… — захлопнулась дверь. О том, чтобы нам как то помочь, Груздь и не подумал. Да что, там, эти замполиты — все такие, что ли…

— Ладно. На дверь навались и держи…

Через несколько секунд щелкнул замок…

— Свет включи…

Щелкнул выключатель — и глазам нашим предстал такой… простите срач, что ни в сказке сказать, как говорится. Мебель как со свалки, брошенная прямо в угол старая форма, обувь. Пол, кажется не мыли уже год, если не больше…

— Интересно живет наше главное политическое управление… — ехидно прокомментировал Горденко — тут если начать убираться, то и за неделю не управишься…

Я прошел на кухню — весь пол был залит водой — прорвало трубку. Дома, кстати, новые совсем — строят так, что голову бы за такую стройку оторвать…

— Владимир Потапович! Воду в туалете перекройте…

Через пару секунд водная струя резко ослабела и спала на нет…

— Ну, что… Убирать будем или закроем и пойдем от греха…

— Уберем. А то все это будет всю ночь ко мне протекать, на кухне у меня и так уже свинарник. Надо убрать…

Десять минут потратили на уборку — в качестве тряпки использовали старые форменные брюки, лежавшие в углу — по моему мнению больше чем на половую тряпку они ни на что не годились. Дело совсем нехитрое — собираешь воду на полу, потом отжимаешь в ванную или в унитаз. По идее я должен был в этот момент сидеть за городом, шашлык кушать — а вместо этого драил чужую кухню. И вправду, день сегодня… хреновый.

Когда всю воду более — менее собрали, тряпку я бросил посреди кухни, и мы вышли на площадку. Сыто лязгнул замок…

— Ну, что? Тебе помочь на твоей кухне?

— Спасибо, я позову. Я сейчас уберусь — и надо будет посмотреть что с холодильником, он еще ночью накрылся…

— Ну, если что — я весь вечер дома, знаешь, где меня найти…

— Спасибо, Владимир Потапович…

— Да, не за что…

Матерясь про себя последними словами, спустился вниз, к себе — меня ждала еще одна кухня, которую следовало отдраить. Найдя подходящую тряпку, я начал собирать воду. Бросаешь тряпку на пол, собираешь ей воду — и идешь отжимать. И так — раз а разом, раз за разом… Как наказание какое-то…

Большую воду — она стояла лужей прямо посреди кухни, собрал быстро, в три приема. Этим, можно было и ограничиться — но кухня все-таки моя. А посему, я встал на колени и полез тряпкой в угол, между стеной и холодильником. Тряпка набрала воду, я потащил ее назад и тут… понял, что она за что-то зацепилась. Я поднял тряпку, сунулся в угол — и увидел.

В углу, закрепленный за заднюю стенку холодильника, висел небольшой проводок.

Что за…

Я встал на колени, просунул руку, подергал проводок. Я мало что понимал в холодильниках, конечно — но по моему разумению этот проводок там был лишний…

Кряхтя, отодвинул холодильник от стены, начал осматривать его заднюю стенку, пытаясь понять, что это за проводок. Проводок был длиной сантиметров десять, вел он к небольшой, примерно пять на пять сантиметров коробочке, которая была закреплена на задней стенке холодильника у самого края, подальше от компрессора, периодически просыпающегося и заглушающего все своим надрывным шумом. Даже не будучи профессиональным разведчиком, я понял, что это такое — подслушивающее устройство. Сколько оно тут стояло — неизвестно но, похоже, не первый день. И тот, кто слушал разговоры на кухне, явно был в курсе относительно того, куда и зачем мы сегодня едем — на кухне неоднократно об этом упоминалось. Жучок я решил не трогать — просто поставил холодильник на место, на всякий случай подпер стулом входную дверь и пошел спать…

— Значит, говоришь — подслушивающее устройство… Опиши мне его.

— Квадратик такой черный, пять сантиметров на пять, примерно. Из него — проводок сантиметров десять. Прицеплено внизу и подальше от компрессора. Я зацепился тряпкой, когда пол протирал.

Варяжцев задумался…

— За холодильником, говоришь. Ты где этот холодильник взял?

— Выдали, как и всем другим. Вместе с квартирой.

— А квартиру не в первый день выдали, так?

— Почти в первый…

— Хорошо. Сделаем вот что. Сегодня уйдешь с работы на час пораньше, поедешь на базар. Машину оставишь подальше от базара, прогуляешься пешком до лавок — но пойдешь не к Мехмету, а к кому-нибудь другому. Перед этим покрутись на базаре, повыбирай. И купи что-нибудь. Потом покатайся часок по улицам и возвращайся домой. Там и увидимся…

— Хорошо.

— И еще. Глазко — который приехал из Москвы и с которым у тебя, как я понял, нормальные отношения — проводит опросы людей, хорошо знавших Михеева. Аккуратно выясни — что он узнал на этих опросах. Информация может быть очень важной.

— А может в официальном порядке…

— Не стоит… — устало сказал Варяжцев — потом поймешь почему…

На базаре было многолюдно, несмотря на рабочий день и рабочее время — афганцы вообще к дисциплине относились «постольку поскольку» и приучить их к работе «по часам» было сложно. Машину я оставил аж за три улицы, и пошел к рынку пешком, проталкиваясь через все более густеющую толпу. Истошные крики зазывал, еще боле громкий рев ослов — автомобиль в Афганистане прижился только в государственных структурах и в междугородних перевозках. Хазарейцы, [50] прим автора — малый народ, родственный китайцам тащащие на допотопных одноосных телегах такое количество товара, которое, как казалось — и не всякий автомобиль увезет. Шумящий, бурлящий, торгующийся восточный базар — и тут же рядом степенно сидящие на корточках около какого-нибудь дукана седобородые аксакалы, ведущие неспешные разговоры. Пару раз я нервно обернулся — будто проверяя, есть за мной слежка или нет — но ничего серьезного не увидел…