Эндрю Уилсон - Лживый язык

По прошествии нескольких минут я нашел нужную улицу, миновал банк, фруктовую лавку, две булочные-кондитерские, еще один бар. Пошел в обратную сторону. Меня охватывала паника. Вывески интернет-кафе я нигде не видел. Это где-то здесь. Нужно просто спросить. Я вошел в бар. У мраморной стойки пять-шесть мужчин потягивали вино. В Венеции бокал вина называли uriombra, что значит «тенек», поскольку традиционно вино здесь хранили в тенистых уголках города; разумеется, никаких погребов не было.

Я купил бутылку воды и спросил у бармена, мужчины с загрубелой кожей лица и резко очерченными чертами, где находится интернет-кафе.

— Рядом с банком, вниз по лестнице, — ответил бармен. — Только оно закрыто.

— А когда открывается?

Бармен пыхнул сигаретой.

— Уже не откроется. Закрылось навсегда.

— Вы ничего не путаете?

Вместо ответа бармен вновь выпустил дым и отвернулся.

Я достал из рюкзака карту и нашел другое интернет-кафе, в двадцати минутах ходьбы от этого бара. Потом глянул на часы. Времени у меня будет не так много, как я надеялся, хотя с покупками я должен был управиться быстро. Я допил воду, оставил на стойке несколько монет и пошел в направлении Дорсодуро. Шагая по городу, идя по мосту Академии, петляя по узким улочкам, я пытался наслаждаться отпущенными мне двумя часами свободы. Но, видя очередную церковь, в которой наверняка размещались впечатляющие произведения искусства, я чувствовал, как во мне копятся обида и злость. Когда я добрался до интернет-кафе, у меня было такое ощущение, будто я искупался в теплой липкой жидкости.

Войдя в прохладное, оборудованное кондиционерами помещение, я испытал физическое облегчение, но времени на отдых не было. Я подошел к стойке администратора, и тот выделил мне компьютер. Я зарегистрировался в системе и напечатал адрес поисковой программы. Потом набрал имя Крейса. Компьютер выдал более пяти тысяч статей. Интересно, почему я прежде почти ничего о нем не слышал? Я открыл первую статью.

В кратком биографическом очерке сообщалось, что он родился в 1931 году в Эдинбурге, где его отец работал учителем физики в частной школе. В 1949 году поступил в Оксфордский университет, где изучал английский язык и литературу, в 1952 году получил диплом. Крейс решил пойти по стопам отца и устроился учителем в малоизвестную частную школу в Дорсете. Именно в период учительства он написал свой первый роман «Дискуссионный клуб», опубликованный в 1962 году. «„Дискуссионный клуб“ — это не только новое слово в литературе, но еще и умная метафора, срывающая маску лицемерия с нашего так называемого современного цивилизованного общества и обнажающая его безобразное лицо» — так охарактеризовал роман критик «Таймс». Интересно, как отреагировали на такую книгу коллеги и родители учеников Крейса? В статье также говорилось, что на сегодняшний день продано более трех миллионов экземпляров этого романа. Были сведения, что Крейс работает над другим романом, но он так ничего и не опубликовал. В 1967 году Крейс заявил журналистам: «С писательством покончено, мне больше нечего сказать людям. Мой первый роман принес мне огромный успех, и я благодарен своим читателям за поддержку и признание. Но я не уверен, что они будут благодарны мне, если я продолжу печататься. Зачем портить столь идеально прекрасные отношения?»

Я вернулся на первую страницу и стал просматривать заголовки пяти тысяч статей, ища, за что бы зацепиться. Сплошные библиографии и краткие биографические справки. Ничего более основательного и подробного. А что же та женщина? Миссис М. Шоу? Ощущая нарастающее возбуждение, я напечатал в поисковой строке ее имя и имя Крейса и, прикусив ноготь большого пальца левой руки, стал ждать. Я был уверен, что иду по верному пути. Мне казалось, что крошечный компьютерный значок на экране монитора кружился несколько секунд дольше, прежде чем появилось сообщение: «Результаты поиска — О». Я вновь задал поиск, напечатав на этот раз одни только фамилии, но в ответ получил бесполезную информацию о некоей семье из Форт-Уорта, в роду которой были и Крейсы, и Шоу. Я уже хотел дать запрос на Лавинию Мэддон, но потом глянул на часы в нижнем правом углу экрана монитора. Они показывали 10:14. У меня оставалось всего сорок пять минут на то, чтобы сделать покупки и вернуться в палаццо.

Собираясь закончить поиск, я вернулся на первую страницу и вновь пролистал список статей. Среди ненужного материала — одинаковых статей, форумов, на которых обсуждались достоинства фильма в сравнении с книгой, сплетен о различных актерах, снявшихся в фильме, — я вдруг увидел заголовок «Писатель Гордон Крейс находит труп своего квартиранта. Самоубийство…». С замиранием сердца я открыл статью. Сведений в ней было немного; кто-то потрудился разместить в Интернете отрывок из газетного сообщения, напечатанного в августе 1967 года. Я пробежал глазами статью, ища имя погибшего. Оно не упоминалось. Я закрыл поисковую программу, выключил компьютер, расплатился и выскочил на улицу. В Венеции всего несколько приличных супермаркетов, и один из них, «Билла», слава богу, находился на набережной Дзаттере.

В магазине я помчался между рядами полок, словно безумный, бросая в тележку все, что попадалась на глаза: свежие фрукты и овощи, хлеб, оливковое масло, кофе, колбасы и сыр, чистящие средства. Выстояв очередь в кассу, я расплатился за покупки и увидел, что у меня еще хватит денег на то, чтобы добраться до палаццо на водном такси, коим я был вынужден воспользоваться, поскольку часы уже показывали без пятнадцати одиннадцать. По мобильному телефону я позвонил в центральную службу заказов водного такси, но мне ответили, что свободный транспорт у них появится не раньше чем через полчаса, а ждать я не мог. И чем дольше я стоял на Дзаттере, глядя на здание Молино-Стаки [15] Молино-Стаки — бывший мукомольный завод, в настоящее время отель. на острове Джудекка, тем сильнее нервничал. Проплывавшие мимо катера были битком набиты пассажирами. Я пытался голосовать, но водители катеров, с надменным выражением на лице, пренебрежительно отмахивались от меня. Я уже потерял всякую надежду и вдруг увидел вапоретто на канале ди Фузина. Окутанный клубами дыма, маршрутный кораблик с пыхтением остановился возле меня. Это был № 82, следовавший до Сан-Дзаккариа. Покупать билет времени не было, поэтому я рискнул поехать зайцем. Этот водный путь, пролегавший между двумя островами, мимо барочного великолепия церкви Санта-Мария делла Салюте, наверно, был одним из самых впечатляющих на свете, но я не обращал внимания на знаменитые виды. Меня снедала тревога, так как я не знал, что скажу Крейсу по возвращении в его палаццо. Я был уверен, что старик непременно заметит печать вины на моем лице.