Эндрю Уилсон - Лживый язык

Вырвавшись ненадолго из стен палаццо Крейса, я боролся с искушением плюнуть на все и пойти гулять по городу. Не считая того первого дня в Венеции, я ведь, в общем-то, не имел возможности смотреть и делать то, о чем всегда мечтал. А мне хотелось побывать в соборе Святого Марка, во Дворце дожей, в Скуола ди Сан-Джорджо дельи Скьявони, полюбоваться шедеврами Тинторетто в Скуола Гранде ди Сан-Рокко, зайти в церкви Сан-Поло и Мадонна делл'Орто, позагорать на Лидо. Меня возмущало, что я должен мчаться назад к Крейсу, но я утешал себя мыслью о том, что я работаю над новым проектом, от которого зависит моя судьба. За углом палаццо я купил пару пирожных и бутылку фраголино и, войдя в гостиную, увидел, что Крейс сидит в кресле в том же положении, уткнувшись подбородком в грудь, и спит.

По утрам я стал подниматься все раньше и раньше — на рассвете, едва бледные лучи восходящего солнца проникали в мою комнату сквозь щели в ставнях. Умываясь и одеваясь, я испытывал нервное возбуждение. Все мое существо было подчинено моей новой идее. Меня одолевало любопытство — желание знать. В эти ранние утренние часы я делал записи в своем блокноте и искал в палаццо следы прошлого Крейса. Теперь я заглядывал в более укромные места, рылся в шкафах и секретерах. Казалось, в их темных потайных ящичках должны храниться вещи, дающие ключ к пониманию личности Крейса, но там лежали одни лишь квитанции, счета, рекламные проспекты. Получалось, что только соломенная прядь волос, спрятанная в письменном столе Крейса, имеет в этом смысле хоть какое-то значение. Мне хотелось еще раз взглянуть на нее, но, поскольку она хранилась в кабинете Крейса, рядом с его спальней, это было рискованно. Крейс мог увидеть, как я копаюсь в его личных вещах.

Каждое утро, слыша, как герой моей будущей книги готовится «выйти в свет», и сознавая, что мое время, когда я предоставлен сам себе, истекает, я испытывал неудовлетворенность, досаду и гнев, недоумевая, почему присутствие Крейса в его доме не обозначено какими-то более существенными и зримыми вещами. Но однажды, когда я уже начал терять веру в то, что сумею претворить в жизнь свой замысел, произошло нечто такое, от чего я воспрянул духом.

Однажды в среду утром я сидел на верхней ступеньке лестницы, спускающейся во внутренний дворик, потягивал кофе и вдруг услышал, как что-то упало в почтовый ящик. Крейс уже встал с постели, но еще не был одет. Выпив маккиато, он сказал, что вернется в спальню и почитает там немного, а уж потом приведет себя в порядок, добавив, что он выйдет к завтраку через четверть часа и надеется, что я приготовлю ему тост с яичницей-болтуньей.

— Вы помните, что яичницу я ем почти сырую, — сказал он. — Поэтому не выливайте яйца на сковороду, пока не увидите, что я сел за стол. Не забудьте, пожалуйста.

Когда я первый раз приготовил ему это блюдо, он в отвращении скривился и велел мне выбросить яичницу в мусорное ведро. «На вид все равно что дерьмо собачье», — заявил он тогда с раздражением. Потом встал возле меня и смотрел, как я заново взбиваю яйца и помешиваю их на сковороде. Когда желтая смесь начала густеть, он похлопал меня по плечу и велел выключить газ. Вязкая масса была похожа на сгусток слизи. Сунув в рот ложку этого мерзкого месива, он одобрительно зачавкал, отчего меня чуть не стошнило. Этого я уж точно никогда не забуду.

Услышав стук упавшего в почтовый ящик письма, я вспомнил, как сам опускал свое заявление в пасть дракона. Вспомнил, как мои пальцы коснулись холодного мрамора.

Я бегом спустился по лестнице, промчался мимо коринфской колонны с голым ангелочком и остановился у входной деревянной двери. На ее задней стороне, сразу же за головой дракона, был прикреплен серый металлический ящик. Большим и указательным пальцами я попытался открыть его, но у меня ничего не вышло. Я подумал, что крышку заклинило, и сильнее надавил на металлический ободок. Острый край врезался в подушечку моего большого пальца, оставив на ней порез длиной с дюйм. Я прижал палец к губам, слизывая кровь, имевшую металлический привкус, и вдруг увидел крошечный замок сбоку на почтовом ящике. Как же я раньше не заметил? Ну и дурак!

Крейс говорил, что всю почту от издателя ему доставляет курьер, поэтому мне еще не случалось открывать почтовый ящик. Когда я в письме попросил миссис Шоу написать мне на адрес палаццо Пеллико, я думал, что сумею перехватить ее ответ раньше Крейса, тот даже ни о чем не догадается. Я никогда не видел, чтобы Крейс проверял свой почтовый ящик. Никогда не думал, что ящик может быть заперт.

Нагнувшись, я стал изучать замок. Провел по нему пальцем, наивно полагая, что он сам откроется, если я обследую его зубчатый контур. Может, сломать ящик? Я обвел взглядом двор, ища камень. Думал даже использовать статую ангелочка в качестве орудия взлома, хотя понимал, что это чистейшее безрассудство. Крейс сразу заподозрил бы что-то неладное. Оставалось одно: найти ключ — малюсенький ключик.

Я бегом поднялся по лестнице, влетел в холл. Крейс все еще находился в своей спальне, но уже шел ко мне. Через пару секунд мы столкнемся с ним лицом к лицу.

Я замедлил шаг и повернулся к нему спиной. Нельзя было допустить, чтобы он заметил панику в моих глазах.

— Я уже почти готов, — крикнул он. — Через минуту можете делать омлет.

Крейс хотел завтракать.

— Я проголодался, пока читал. — Его голос звучал все ближе.

Я вошел в кухню и стал разбивать яйца. Наливая в миску молоко и взбалтывая его с яйцами, я заметил, что у меня дрожат руки.

— Ставьте сковороду.

Крейс уже подошел к двери.

— И тостер включайте.

Я поднял голову.

— Что с вами?

Кладя сливочное масло на сковороду и ставя ее на огонь, я чувствовал, что Крейс смотрит на меня.

— Вы о чем? — произнес я безразличным тоном. Чтобы не встречаться с Крейсом взглядом, я сделал вид, будто сосредоточенно готовлю завтрак.

— Вы на себя не похожи. Что-то случилось? — В голосе старика слышалась паника. Нужно было его успокоить.

— Да просто задумался. Роман плохо идет.

— Боюсь, здесь я не могу помочь вам советом. — Крейс опустился на стул. — Вы же знаете мое отношение к этому занятию, будь оно проклято.

Я помешал яичницу, намазал на тост сливочное масло, переложил все на тарелку и поставил ее перед Крейсом.

— Что у вас с пальцем?

— Порезался, — ответил я, показывая на нож на столе. — Когда разбивал яйца. Должно быть, в облаках витал в ту минуту. Но вы не волнуйтесь: я хорошенько вымыл руки перед тем, как стал готовить завтрак.

— Даже если несколько капель крови и упали бы в яйца, что с того? — Крейс положил в рот ложку аморфной смеси и причмокнул. — Яичница была бы еще вкуснее, если б в нее попала частичка вас. — Тон у него был кокетливый, но неприятный. Я подумал, что сейчас самое время спросить его про ключ.