Алексей Яковлев - «Прощание славянки»

— Чего мы ждем?! Ну, давай! Давай! Я выйду! А ты за мной следом иди! Он мне башку прострелит, а ты его сзади хватай! Ты с ним договоришься! Он тебя наведет на Покупателя. Ведь ты хищник еще покруче его! Давай! Идём! Чего стоишь? Чего скалишься? — Я осекся и замолчал, тяжело дыша…

— Во-от! — тихо сказал Константин. — Что и требовалось доказать… Обоссался, Ива-сс-ик? А.строил из себя пьяного гусара. Не надо… Никогда не надо из себя чего-то строить… Смерть — вещь интимная… Как любовь… Она не прощает пошлости.

Он усадил меня за стол и сел рядом, не спуская с меня металлических глаз.

— Вся жизнь человека, в сущности, это подготовка к достойной смерти… Такой же целомудренной, как брак по взаимной любви… Так надо же уважать друг друга в этом браке! Нельзя относиться к смерти как к затраханной жене-чумичке в сальном халате, которая все равно ждет тебя на кухне у горячей плиты… И все тебе простит… Эта ничего не простит! Я понятно излагаю?

Мне стало обидно за него. Он мне мстил, отчитывал, как школьника, когда меня внизу уже ждала расплата…

Мне стало противно.

— Увольте, сударь! Будьте добры, не стройте из себя этакого Мефистофеля с фиксой. Вы же используете меня как наживку для вашей добычи. У меня выхода нет. Вы это прекрасно знаете. Мне бы не хотелось принимать смерть под ваши пошлые сентенции… Я понятно излагаю?

Константин долго молчал, потом хлопнул меня по плечу.

— Может, ты и прав. Времени нет… Потом поговорим… — Он посмотрел на часы. — Сейчас тут будет немного шумно.

Он встал и занял свою позицию за занавеской. Я налил себе коньяку чуть-чуть, выпил и понял, о чем говорил Константин, понял, что я совсем не прав…

— Чего они ждут? Почему ко мне не поднимаются?

Константин ответил, не отвлекаясь от окна:

— Они нас ждут внизу. Я сказал Мише, что мы подъедем к тебе в одиннадцать… Он знает мою точность… Сейчас как раз без пяти…

Я ничего не понял.

— Нас ждут?

— Ну да. Я им приготовил небольшой сюрприз.

Я обрадовался своей интуиции. Оказывается, сюрприз-то готовился не для меня. И встал с другой стороны окна.

Печальный внизу глядел вдаль, в сторону Конюшенного моста. Он тихо свистнул. Его младший партнер подбежал от спуска и быстро занял место за рулем джипа. Со стороны моста приближались фары. Печальный посмотрел на часы, надвинул шляпу на глаза и присел у правого переднего колеса, будто проверял ниппель. На стоянку за джипом встал белый лимузин Константина. За ним припарковался темный «ауди».

Набережная была абсолютно пуста. И фонари не горели.

Машины выключили фары, оставив габаритные огни. Стукнули дверцы. Из белого лимузина вышли на набережную двое. Один высокий мощный в белом широком плаще, другой поменьше, потоньше в сером китайском тренировочном костюме и черной вязаной шапке.

— Вот мы и приехали, Славик, — тихо сказал Константин. — Посмотрим, что будет… Или тебе уже не интересно?

До меня дошло, что Константин не зря оставил в машине свой белый плащ. Все он продумал заранее. Еще в переулке у обкомовских гаражей, когда сказал: «Поехали к тебе». А мой серый костюм и черную шапку, наверное, за стольник купили в Апрашке.

Человек в белом плаще обнял парня в сером костюме и повел к нашей арке.

— Видишь, как я к тебе отношусь,— сверкнул в темноте фиксой Константин. — Цени, Славик.

Человек в белом плаще шел посередине набережной, насвистывая «Тень твоей улыбки».

— Мудак, — покачал головой Константин. — Ментовское отродье.

Двое уже подходили к арке. Печальный встал у колеса, постучал ногой по высокому баллону джипа, и джип завелся. Печальный не спеша развернулся, открыл дверь, взял с сиденья пистолет и выстрелил в спины входящим под арку.

«Раз, два, три, четыре», — считал я про себя тихие быстрые хлопки.

Печальный прыгнул в машину, захлопнул за собой дверцу, и джип рванулся с места. Только тогда из «ауди» вылетели трое охранников. Стреляя на ходу, бросились за джипом.

— Кретины! Суки! Уволю! — орал Константин в трубку. — В погоню за ним! Обе машины! Обе! Ну?!

Обе машины рванулись с места, мешая друг другу. Визжа протекторами, рванулись… и обе остановились, у арки.

— В погоню! — орал в трубку Константин. — Чего остановились, сучары? Что? Кто убит? И х… с ними! В погоню!

В «ауди» запрыгнули двое, и она понеслась по набережной к Невскому. Константин рванул створки окна, и мы одновременно свесились с карниза вниз головами. Он схватил меня за ворот.

— Не вылети, Славик… Хватит с нас двух трупов…

Внизу под самыми нашими окнами на черном асфальте, раскинув ноги, лежали, обнявшись, двое. Один в белом плаще, -другой в сером китайском костюме.

Я толкнул локтем Константина.

— Разве он обоих завалил?

Константин сел на подоконнике и закурил.

— Обоих, Славик… Обоих…

А я смотрел вниз, как шофер белого лимузина и оставшийся охранник грузили в машину трупы. Сначала застелили сиденье полосатой тряпкой, чтобы не испачкать машину кровью. Потом посадили их на заднее сиденье, прижав плечами друг к другу, сдвинув головы, как у спящих.

— Вези их в офис, Боря, — сказал в трубку Константин.

Я лежал животом на подоконнике, глядя вслед красным габаритным огням лимузина.

— Зачем же обоих-то? Зачем?

Константин улыбнулся загадочно.

Это сюрприз для меня…

Мы с ним сидели на кухне и пили его любимый «Мокко». Константин был спокойно весел. Он не расстроился, даже когда узнал, что наш «ауди» нашел наконец черный джип, брошенный в темных переулках Апраксина двора. По трубке его спросили, очевидно, что делать с джипом, и он ответил брезгливо:

— Дарю его ментам. Мне этот катафалк на х… не нужен… Да взгляни-ка на правое крыло. Есть там царапина? Есть!

Уже заваривая кофе, он качал головой и, звонко цокая фиксой, напевал:

— Махну серебряным тебе крылом… Мне сверху видно все — ты так и знай…

Я о Печальном убийце в ковбойской шляпе. Он выполнил свою работу спокойно и четко, как в кино. Если можно назвать работой то, что он сделал… Когда подъехала машина, он присел у колеса, будто проверял ниппель. Когда они пошли — он встал и открыл дверцу джипа. Когда они повернулись к нему спиной — он взял с сиденья пистолет и выстрелил — раз, два, три, четыре…

Я все это видел из окна. Весь этот уличный хэппининг… Я воспринимал его как зрелище. Пока не понял, что стрелял-то он в меня. В меня и Константина… И там, внизу, на черном тротуаре, раскинув ноги, лежать должен я… я и Константин.

Константин поставил кофейные чашки на стол, разлил из выгнутой фляжки по рюмкам:

— Давай за Игорька и Захара… Не чокаясь…

Я понял, что Игорек, который помощней, был за него, а Захар — этот, значит, за меня… Я видел его охранников, но который из них был Захар, так и не догадался. Мы выпили, не чокаясь.