Стив Берри - Александрийское звено

— Но вы сказали, что Иероним перевел Библию на латынь.

— Совершенно верно. — Херманн протянул руку и вынул из шкафа один из потемневших листов. — Этот текст написан на греческом языке, распространенном во времена Иеронима. — Под пергаментом оказались современные страницы с напечатанным на них текстом. Херманн взял одну из них. — Я велел перевести эти письма, причем поручил сделать это трем независимым экспертам, чтобы быть уверенным в правильности перевода. Я хочу кое-что прочесть, и тогда, возможно, вам будет проще понять, к чему я веду.

«Мне известно, сколь трудно усмирить гордыню, сколь велика добродетель кротости, что возвышает нас — не чванством человеческим, но божественным благоволением. Наше предназначение в том, чтобы возвысить человеческий дух и сделать понятным суть слов Христовых. Твоя мудрость оправдала себя, когда я приступил к выполнению этой миссии. Труд, над которым я нынче работаю, станет первым переложением древних священных книг на язык, который сумеет понять даже неуч, поскольку связь между старым и новым видится очевидной. Конфликт между двумя святыми книгами стал бы саморазрушительным и поднял бы еврейскую философию на более высокий, главенствующий уровень, поскольку она существует гораздо дольше, чем наша вера. Со дня нашей последней встречи я перевел много новых текстов, но труд мой продвигается медленно, ибо источники изобилуют туманными, расплывчатыми фразами и словами, имеющими множественное значение. Поэтому вновь я нуждаюсь в твоем мудром руководстве, чтобы разрешить важнейший из вопросов.

Об Иерусалиме в древнем тексте говорится как о святом городе. Слово „Иерушалаим“ часто используется для обозначения географического местоположения, но при этом я ни разу не встретил в древней рукописи выражения „ийр Иерушалаим“, что означало бы „город Иерусалим“. Позволь мне показать тебе то, о чем я толкую, на одном примере. В переводе с еврейского Книги Царей Яхве говорит Соломону: „Иерусалим и находящийся в нем град Давидов, который я избрал для себя“. Далее Яхве произносит такие слова: „И пусть город в Иерусалиме, город, который я избрал для себя, будет сохранен“. Ты видишь противоречие, брат мой? Древний текст трактует Иерусалим не как город, а как некую территорию. И везде — не просто „Иерусалим“, а „город в Иерусалиме“. Во второй Книге Самуила на древнееврейском об Иерусалиме также говорится как о регионе: „Пошел царь и его люди на Иерусалим, принадлежавший до того ивусеям, населявшим эти земли“. Я подходил к переводу и так и эдак, полагая, что столкнулся с какой-то ошибкой, но нет, древние тексты вполне определенно истолковывают „Иерушалаим“ не как город, а как место, в котором находится много городов».

Херманн закончил читать и поднял глаза на вице-президента.

— Иероним писал это Августину, когда переводил Ветхий Завет с древнееврейского на латынь. А теперь позвольте мне прочитать вам то, что ответил на это письмо Августин Иерониму.

Он нашел другую страницу с переводом.

«Мой ученый собрат. Твой труд тяжел, но славен. Как, должно быть, восхитительно читать то, что неведомые нам книжники, которых уже давно нет на свете, записывали под святым водительством Господа нашего. Тебе, без сомнения, известно о той нескончаемой битве, которую все мы ведем в эти нелегкие и опасные времена. Языческие боги умирают, слово Христа, призывающее к миру, милосердию и любви, звучит все громче. Многие начинают слышать его хотя бы потому, что оно становится более доступным, и это делает твой труд, направленный на то, чтобы оживить древние слова, еще важнее.

Из твоего письма ясно следует, с какими трудностями ты столкнулся.

Сегодня будущее этой церкви и нашего Бога лежит на нас. Приспособить старое послание к новому не есть грех. Как ты сам признаешь, слово может иметь различные значения, и кому судить о том, какое из них верно? Уж точно не тебе и не мне. Ты просишь у меня совета, и я дам тебе его. Сделай так, чтобы старые слова соответствовали новым, поскольку, если они будут противоречить друг другу, это собьет с толку верующих и подбросит дрова в огонь недовольства, который неустанно разжигают наши враги. Перед тобой стоит поистине великая цель — сделать так, чтобы старые слова смог прочитать каждый. Столь важные тексты перестанут принадлежать одним только ученым и раввинам. Поэтому, друг мой, трудись не покладая рук, и да узнают все, что труд твой — во имя Господа».

— Вы хотите сказать, что они намеренно изменили текст Ветхого Завета? — спросил вице-президент.

— Именно так. Доказательством тому может служить хотя бы ссылка на Иерусалим. В переводе Иеронима, который считается правильным по сей день, Иерусалим — это название города. В переводе Иеронима в Книге Царей говорится: «Иерусалим, град, который я избрал для себя». Это полностью противоречит словам оригинала, которые сам Иероним приводит в своем письме Августину: «Иерусалим и находящийся в нем град Давидов, который я избрал для себя». Огромная разница, не правда ли? И так — во всем тексте перевода. Иерусалим Ветхого Завета стал городом в Палестине, потому что так решил Иероним.

— Это какое-то сумасшествие, Альфред. Этому никто не поверит.

— Пускай не верят. После того как будут найдены доказательства, убеждать никого не придется.

— Какие, например?

— Манускрипт с текстом Ветхого Завета, написанный до рождения Христа. Этого будет достаточно. Тогда мы сможет прочитать подлинные слова, не пропущенные через фильтры христианства.

— Желаю вам удачи.

— Знаете что? Давайте договоримся так: я оставлю управление Америкой вам, а это вы оставьте мне.

Торвальдсен видел, как Херманн положил листы в шкаф и закрыл его с помощью потайной кнопки. Двое мужчин поболтали еще несколько минут, а затем вышли из библиотеки. Несмотря на поздний час, ему было не до сна.

— Они собираются убить президента, — сказал Гари.

— Я знаю. Идем, нам нужно уходить.

Они спустились по винтовой лестнице.

Лампы все еще горели. Торвальдсен вспомнил, как Херманн хвастался, будто его библиотека насчитывает почти двадцать пять тысяч книг, в большинстве своем первых изданий с вековой историей.

Торвальдсен подвел Гари к шкафу, где лежал кодекс. Мальчик не видел то, что удалось подсмотреть ему. Он наклонился и стал шарить рукой под дном шкафа в поисках потайной кнопки, но ничего не нашел, а нагнуться еще ниже датчанину не позволял больной позвоночник.

— Что вы ищете? — спросил мальчик.

— Этот шкаф открывается. Посмотри снизу, может, найдешь там какую-нибудь кнопку.

Гари опустился на колени и стал искать.

— Вряд ли это будет бросаться в глаза, — проговорил Торвальдсен и перевел взгляд со шкафа на дверь. Он молился, чтобы в библиотеку никто не вошел. — Ну, — спросил он, — есть что-нибудь?