Михаил Март - Лифт в преисподнюю

— Но я же буду женой твоего сына, а не твоей…

— Не торопись. Его женой ты будешь недолго. Наступит час, когда он самоустранится, а мы с тобой поженимся. Но тогда я буду иметь состояние во Франции, а наш сын — в России. Рожай. Наконец-то на свет появится достойный наследник, да еще голубых кровей.

— Идея заманчивая. Ты действительно заглядываешь очень далеко вперед. Но мне непонятно, как твой сын самоустранится и как я смогу жить с человеком, которого не люблю.

— Не такое это уж далекое будущее. Все вопросы решатся сами собой не более чем за год. А пока тебе не следует терять времени, надо познакомиться с Андреем. Вряд ли он вызовет в тебе отвращение. Важно помнить о том, что нас с тобой ожидает, а не о черных буднях, которые придется перетерпеть, а потом с легкостью перечеркнуть, словно их и не было. Я верю в удачу, верю в тебя и верю в результат. Ничего не дается с легкостью, тем более, если речь идет о золотых горах.

Ника поднялась, подошла и села к нему на колени. Какая каша была в ее голове! Такого оборота она не могла предположить и во сне. Сейчас лучше об этом не думать. Пусть все идет своим чередом, так, как он хочет. За его спиной девушка себя чувствовала, как за каменной стеной. Иначе и быть не могло.

На следующий день Олег Злачников встретился с Никой в ресторане. Тогда она еще не знала, что милая забегаловка принадлежит ему. Они сидели за столиком, и на сей раз Ника командовала парадом.

— Тебе необходимо познакомиться с Андреем Курносовым и стать его самым лучшим другом. Через три-четыре дня я должна с ним переспать, но не как уличная шлюха, а как его будущая жена. Ты меня хорошо понял?

— Очень плохо. Зачем тебе какой-то Курносов, когда есть Чаров?

— Курносов в большей степени должен интересовать тебя. Чаров никуда от меня не денется, и его заморские сокровища тоже, а вот ты рано разинул рот на российское богатство Чарова. Андрей Курносов — его сын и по закону ему будет принадлежать наследство Чарова.

— Сын? Почему я о нем ничего не знал?

— Потому что у него другая фамилия и отчество. Плохо копал. Теперь будешь делать то, что я говорю. Мы меняемся ролями. Если, конечно, ты хочешь получить свою долю. Я ведь и без твоей помощи могу обойтись.

— У нас соглашение о партнерстве, — раскраснелся Олег.

— Я помню, и только поэтому встретилась с тобой. Начинаем активно действовать. Планы будут корректироваться по ходу событий. Этап первый. Я должна стать женой Андрея Курносова. — Ника выложила на стол листок бумаги. — Здесь его адрес и другие данные. Я уже успела на него взглянуть сегодня. Симпатичный парень, похож на отца. Обожает компьютер, пьет только пиво, любит горные лыжи и отлично стреляет из малокалиберной винтовки. Ты должен любить

то же самое. По некоторым непроверенным данным, он еще и бабник в придачу. Это плохо. Такого трудно женить, да еще в двадцать три года. Ладно, этот вопрос я сама решу. Но ты должен меня подать ему как недотрогу, суперпорядочную и самую надежную в мире. Он должен смотреть на меня, как на святую.

— Что ты задумала? У тебя есть план?

— Есть. Но обсуждать его рано. Выполним первую задачу, я поставлю перед тобой вторую.

— Уверена в успехе?

— На сто процентов, если ты не гнушаешься грязной работой. Запомни, мститель, большие деньги легко не даются, их зарабатывать надо. И не с кайлом в руках, а с динамитом.

— Что ты подразумеваешь под грязной работой?

— Разгребать дерьмо. То, к чему ты уже привык. И подливать новой грязи под ноги противнику. Это нам надо бежать по проторенным дорожкам, а остальные должны скользить на месте.

— Темнишь, девка!

— В темноте легче тому, кто путь знает. Пусть другие себе лбы расшибают о стены. Не теряй времени, дорогуша.

Когда Ника выслушивала признания в любви от сына Чарова, Андрея, сам Чаров венчался в церкви предместья Сан-Рафаэль. Его невеста Катрин Пуартье, она же графиня Екатерина Федоровна Ростопчина, шептала на ухо жениху возвышенные слова, полные чувств и трепета. На нем был черный смокинг, на ней кружевное белое платье и очень необычное громадное ожерелье с золотыми подвесками и огромным бриллиантом темного цвета по центру. Никто ничего подобного никогда не видел.

Венчание проходило по русским обычаям, на русском языке, в церковь были допущены только самые близкие. Ни репортеров, ни журналистов даже на порог не пустили.

После обряда жених набросил на плечи невесты соболью пелерину, прикрывшую странный, но очень красивый наряд, и они быстро сели в машину. Частная охрана оттеснила любопытствующих и репортеров на солидное расстояние, и жениха с невестой никто толком не разглядел.

Свадьба была скромной. Охраны больше, чем гостей. А в полночь над особняком дали фейерверк. Тридцать залпов, ознаменовавших рождение новой семьи.

Хозяина шикарного особняка на южном побережье Финского залива звали Германом Васильевичем Камышевым. Это был коренной ленинградец, крупный партийный функционер в прошлом, а ныне — заметная фигура в исполнительной власти Северо-западного округа России. Активности с потерей партийного билета у Камышева не убавилось, он все еще умел держать в руках вожжи и продолжал работать на благо отечества, притормаживая реформы и оставаясь консерватором старой школы. Таких, как он, еще хватало во властных структурах, и они не торопились уступать свои места молодым выскочкам, называющим себя демократами и реформаторами. Сегодня все причисляли себя к лиге демократов, и все боролись с большевистским прошлым. Хамелеоны от политики быстро сменили окрас, красные знамена на триколор, и зашагали в ногу со временем.

Герман Васильевич стоял у окна и смотрел на цветущий сад. Его единственный гость сидел на кожаном диване и потягивал предложенный ему коктейль, не отрывая взгляда от возбужденного хозяина. Сменились времена, — сменились привычки. Раньше деловые встречи проводились в банях на дачах, с пивом и раками, теперь предпочитали коктейли и богато обставленные гостиные или кабинеты.

— Он запаздывает? — спросил гость.

— Нет. Он никогда не опаздывает, потому что никогда не назначает точного времени встречи. Мы к этому просто не привыкли. Он позвонил и спросил, в какой день недели я буду дома. Я ответил. Тогда он сказал: «Ладно, я заскочу к вам в течение дня». А что я должен был ему сказать? В конце концов, в нашей встрече я заинтересован больше, чем он. Приходится мириться.

— Странный тип. Вы меня заинтриговали. Вы, Герман Василич, определили его профессию, как искателя кладов. Очень романтично, конечно, но по сегодняшним временам звучит смешно. Что вы о нем знаете?