Нельсон Демилль - Спенсервиль

– Мир мог бы прекрасно обойтись и без нас.

– Возможно. – Чарли испытующе посмотрел на Кита и спросил: – А если бы советская угроза до сих пор существовала, ты бы вернулся?

– Если бы она существовала, меня бы не уволили.

– Ответь на мой вопрос.

– Да, вернулся бы.

Чарли утвердительно кивнул:

– Видишь ли, Кит, в глубине души ты несчастен из-за того, что «холодная война» окончилась и…

– Ничего подобного.

– Послушай, что я скажу. Ты посвятил жизнь тому, чтобы бороться с этими безбожниками-коммуняками. И очень многие думали точно так же, разделяли твои убеждения. Ты был продуктом времени, в которое вырос, продуктом духовной атмосферы маленького провинциального американского городка. Для тебя твоя миссия в жизни была своего рода священной войной, ты сражался на стороне Бога и его ангелов. Да ты сам был одним из его ангелов. Теперь Сатана побежден, его легионы разбиты, мы проникли в сам ад и освободили томившиеся там души. Ну и… что дальше? Что? А ничего. Твоя страна больше не нуждается в том, чтобы ты защищал ее от сил зла. Когда Сатана был еще жив, а Белый дом был главной целью для советских стратегических ракет, ты чувствовал себя более счастливым. Ты просыпался каждое утро с сознанием того, что здесь, в Вашингтоне, ты сражаешься на передовой, защищаешь всех слабых и запуганных. Видел бы ты, как ты тогда приходил на работу: бодро, энергично, а когда я тебе говорил, что предстоит командировка за границу, у тебя даже огонь в глазах загорался. – Чарли затушил сигарету и продолжал: – А в последние несколько лет ты стал похож на рыцаря, который покончил с самым последним драконом, впал в меланхолию и отказывается идти бить крыс в подвале, считая это ниже его мужского достоинства. Ты был рожден и воспитан для великой битвы в день Страшного суда. Но великого побоища не будет. Война была неплохой, победа вышла какой-то паршивой, и теперь все закончено и всем на все наплевать. Найди себе какое-нибудь другое занятие, которое бы поднимало твой жизненный тонус.

Кит помолчал какое-то время, потом ответил:

– Все, что ты говоришь, верно. Но слышать все это мне неприятно.

– Я не сказал тебе ничего такого, чего бы ты не знал сам. Слушай, надо нам образовать какой-нибудь фонд, заполучить от правительства помощь и оказывать поддержку тем, кто лишился цели. Так его и назовем: «Люди без цели». [33] Игра слов: в английском названии фонда – «Men Without а Mission», – слово «mission» может означать и «цель жизни, призвание», и «боевое задание».

– Настоящие мужчины ни в какие фонды поддержки не обращаются, – улыбнулся Кит. – Они решают свои проблемы сами.

– Моя жена с этим бы не согласилась. – Чарли ненадолго замолчал, потом добавил: – Иногда мне и в самом деле начинает казаться, что после окончания «холодной войны» всем нам нужна какая-то реабилитация. Как тем парням, что воевали во Вьетнаме. В конце концов, где же парад в честь нашей победы?

– Хочу обратить твое внимание на памятник солдатам «холодной войны», что стоит на Молле, – ответил Кит.

– Нет там такого памятника.

– Вот поэтому я и обращаю на него твое внимание.

– Правильно. – Чарли, казалось, снова задумался; потом он проговорил: – Да, жесткое получилось приземление. Но надо его как-то пережить. Послушай, а знаешь, чем занимались рыцари в перерывах между битвами? Совершенствовали искусство романтической любви и ухаживания. Мужчина ведь должен влюбляться, быть преисполненным достоинства, благородным, ухаживать за женщинами.

– Мне это известно.

– Ты к ней действительно неравнодушен?

– Да.

– Ну и занимайся ею.

Кит посмотрел на Чарли долгим, пристальным взглядом, потом спросил:

– А как же работа?

– Забудь о ней. На твоем щите нарисованы несколько побежденных драконов. За это таким тебя и запомнят. И не разменивайся на изничтожение подвальных крыс.

– Спасибо, Чарли.

Они заказали еще по порции спиртного. Потом Кит спросил:

– Сколько времени нужно такой важной птице, как ты, чтобы оформить загранпаспорт для кого-то другого?

Чарли поболтал соломинкой в четвертом или пятом по счету водочном коктейле и ответил:

– Ну, если там все в порядке, то несколько часов. Позвоню одному своему приятелю в госдепартамент, и все будет сделано. Это для твоей знакомой?

– Да.

– Куда вы собираетесь?

– Еще не знаю. Скорее всего в Европу.

– Если поедете в какое-то такое место, куда нужна виза, предупреди заранее. Это я смогу сделать за сутки.

– Спасибо.

Они заказали кофе, коньяк и десерт. Время подошло уже почти к трем часам дня, но половина столиков в ресторане была еще занята. Просто поразительно, подумал Кит, сколько деловых вопросов решается в стране за ленчами, коктейлями и обедами. Оставалось только надеяться, что головы присутствующих мыслили сейчас яснее, чем у него самого и у Чарли.

Чарли, вертя в руке рюмку с коньяком, проговорил:

– Я бы тоже ушел в отставку, и по тем же причинам, что и ты, но у меня жена, дети в колледже, заложенный в банке дом и привычка ходить по дорогим ресторанам. Но в конечном счете все мы рано или поздно уйдем, все те, кто действительно познал, каков он, этот мир, и кому это знание дорого досталось, а на наши места придут какие-нибудь хилые студентики. Позанимают наши кабинеты в СНБ и организуют там ясли для детей наркоманов-иммигрантов из Восточной Европы.

– Ну, это лучше, чем если кабинеты останутся пустовать совсем.

– Тоже верно. – Чарли допил коньяк и заказал еще.

Они кончили обедать, и Кит проговорил:

– Ну, теперь я беру такси и еду назад в «Хэй-Эдамс».

– Не надо, возьми нашу машину, только скажи водителю, чтобы он вернулся сюда за мной к пяти. Я пока здесь посижу, что-то у меня настроение выпить. А в аэропорт ты сможешь поехать на такси?

– Конечно. – Кит встал. – Значит, завтра увидимся, и с тобой, и с Катериной. Всегда рад ее видеть. И тебя иногда тоже.

Чарли неуверенно поднялся и проговорил:

– А мне не терпится познакомиться с Энни. За «Времена года» платим все равно мы, – добавил он. – Делай свои дела, не думай, будто ты кому-то обязан, а в середине недели напиши мистеру Ядзински вежливое письмо с отказом и отправляйся в Европу.

– Именно так я и собираюсь действовать.

Они распрощались, и Кит ушел. Дождь на улице лил еще сильнее, и швейцар, раскрыв зонтик, отправился разыскивать дожидавшуюся Кита машину; нашел он ее за углом. Водитель подогнал автомобиль к подъезду, распахнул дверцу и громко, так, чтобы слышал швейцар, спросил:

– Назад в Белый дом, сэр?

– Нет, президент будет меня ждать в «Хэй-Эдамсе».

– Слушаюсь, сэр.

Кит сел, и машина тронулась. Чокнутый, свихнувшийся город, подумал Кит.

– Свихнувшийся.