Сергей Разбоев - Воспитанник Шао.Том 2.Книга судьбы

Мертво: никого нет. Значит, поджидают его только у приюта. На детей ставку враг не делает. Полностью уверены, что записки достаточно для шантажирования. Монах спустился к детям на первый этаж. Бумажка была мятая, небрежной рукой написанная.

— "…Урод, если ты считаешь себя мужиком, приди, забери в особняке за городом, по шоссе на Рио. Двадцать третья миля. Покажи, чего ты стоишь, козел".

Рус поджег записку. Настороженные глаза детей следили за каждым его движением.

— Ну что, кабальеро, не отчаивайтесь. Этот наглый народец желает, чтобы мы подъехали к ним. Подъедем. Какие проблемы? Проблемы будут у них. Они нехорошо поступили. Мы поступил также. А может лучше сделаем так, чтобы они к нам подъехали. Сейчас вы идите к этим самым соглядатаям: приставайте к ним, просите деньги. А я им головы поправлю, а то у них крыши съехали со своего места.

Первого, который заждавшимся любовником ошивался в отдалении от приюта и просматривал сразу три улицы, монах так трахнул кулаком по темечку, что тот рухнул на землю не издав даже предсмертного хрипа.

Его усатый коллега, приставленный к приюту, додумался приобрести стульчик и, умиротворенно подремывая, не забывал поглядывать на прохожих. Хуан подлез к нему, начал ныть и клянчить деньгу. Пока тот отмахивался от надоедливого малыша, Рус и ему ударом сверху поправил шейные позвонки. Его оставили сидеть, как сидел.

Рядом в подъезде нежилого дома Рус остался поджидать сменщиков. Малыши старательно озирались по сторонам, чтобы вовремя предупредить.

Где-то через полчаса они появились. Их было трое. Подходили со стороны центра города. Хосе их хорошо запомнил. Старший, лет за сорок, пониже ростом, быстро вышагивал впереди. Монах не дал им дойти до первого. Из укрытия выстрелил старшему в колено из пистолета с глушителем. Тот раскричался от резкой боли, схватился за колено, сел на землю. Двое остальных выхватили свои пистолеты, начали озираться, отходить.

Потянули за собой приятеля.

— Ну что, сеньоры, вы свое дело сделали, — негромко сказал Рус ребятам. — Бегите домой, дальше я должен действовать один. Никому только ничего не говорите.

Пока очень напуганные немцы втаскивали раненого в такси, монах и второму прострелил колено. Боевики крутили пистолетами, но кругом были только случайные прохожие с опаской наблюдавшие за подозрительными людьми. Немцы, стонуще хрипя, резво втолкнулись в машину и понеслись по улице. Рус поехал за ними. В бедняцких районах полицейский пост очень редок. Но ближе к центру постов с блюстителями порядка становилось больше. Секретная штаб-квартира боевиков оказалась не очень далеко от приюта, хотя и в добротном районе. Машина затормозила.

Третий, оставшийся еще не простреленным, с трудом вытаскивал истекающих кровью партнеров из машины. В дверях подъезда появился вахтенный охранник, начал помогать. Рус вышел из такси, перешел на другую сторону улицы, скрылся в подворотне. Прикрыв пистолет газетой, и как бы прикуривая, прицелился. Выбежавший тоже охнул и свалился на прострелянную ногу. Невредимый боевик стоял с обнаженным оружием, ничего не понимая, озирался по сторонам. Около них начали собираться любопытные. Предлагали помощь. Кое-как, кульгая и волочась, раненые тянулись к входной двери. Подумав немного, монах выстрелил и в четвертого. После этого кое-кто из прохожих постарался исчезнуть поскорее. Другие патриотически помогали раненым дотянуться до двери.

Подскочил со своей ненавязчивой помощью и Рус. Услужливо подставил плечо старшему, помог ему пройти внутрь.

— Куда вам, серьор? — благочинно спросил он.

— Третий этаж, парень. Поднеси меня, я хорошо заплачу.

— Рад помочь, сеньор кабальеро, — старательно играл случайного прохожего монах.

Раненый весь был в крупном поту. Потеря крови быстро истощала его силы. Гримаса страдания все время сопровождала его проклятия неизвестным.

Рус взвалил раненого на плечи и без особого напряжения взошел на третий этаж.

— В эту дверь, — показал пальцем старший.

Монах позвонил.

Дверь открыли. Двое непонимающе уставились на своего товарища.

— Кто-то в нас стреляет, — слабеющим голосом ныл он. — Проверьте улицу. Он где-то рядом. Найдите его.

Пока Рус нес раненого до дивана, человек девять боевиков выскочило на улицу.

Из боковых дверей появился седой худощавый.

— В чем дело? — надменно и недовольно спросил он. — Опять монахи?

— Не знаю. — крепился и еще внятно шептал раненый.

Открылись двери, внесли еще троих покалеченных. В общей нервозной суматохе Рус проник в смежную комнату. Это был довольно обширный кабинет с несколькими столами. Спрятавшись за тяжелые портьеры, монах сменил обойму в пистолете. Главарь в соседней комнате резко отдав необходимые распоряжения подчиненным, вошел в кабинет, но еще продолжал что-то кричать в открытую дверь.

— Что за напасть? Кто стреляет? Передайте немедленно по рации, что на нас совершено нападение. Четверо раненых. Пусть высылают машины и подкрепление.

— А кто напал? Что передать?

— Тверди-монахи. Семь человек: скорее прибудут.

Но этим быстрым планам не суждено было сбыться. Пока широко раскрытые глаза седого смотрели, откуда стреляют, двое его охранников лежали сами с прострелянными головами. Сам он, раненый также в ноги, силился доползти до телефона.

Рус вышел из-за портьеры, выбил пистолет из ослабевших рук главаря.

— Ключи от второго выхода.

Испускающие злобу и ненависть глаза еще сопротивлялись. Но, когда монах наступил ему на колено и убедительно напомнил, что за детей он вытянет ему все кишки и подвесил их к лампе, тот все правильно понял.

Понял, что очень нежелаемое и страшное может свершиться в ближайшую минуту. Он показал рукой на незаметную, отделанную, как и стены, под дерево дверь.

— Ползи.

Проклиная по-немецки себя и монаха, седой, превозмогая острую боль в колене, пополз, как мокрая улитка. Быстро вышвырнув дрянное тело за порог, Рус привязал к двери гранату и выскочил следом на лестницу черного хода. Там схватил за шиворот немца и быстро поволок его по ступенькам вниз. Уже, когда монах втащил аморфное тело в такси, послышался глухой взрыв.

— Дурак, — совсем умирающим голосом мямлил седой. — Что хочешь предпринять? Там многочисленная охрана, телекамеры, собаки.

— Не трепись. А ты зачем? Вы хотели меня видеть. Увидите. Что я снова не так делаю?

— Ты тот монах, за которым мы следили?

Немец застонал еще жалобнее.

— Меня надо к врачу. Гангрена будет.

— Молчи псина. Детей страшить гангрены нет: Тебе бог даст то, что ты заслужил.

— Какой бог? Ты, падла, в меня стрелял. — Такова воля всевышнего.

Если б не он, я давно был бы убит. А раз жив, значит нужен, чтобы ваши головы подлые отрубать. Мы правильно едем? Смотри внимательней. Да отвечай.