Джордж Грин - Воронье

Хотя ничего нового.

В первый раз Шон сказал: «Мне нужна твоя помощь», когда им было по двенадцать лет. Шон пришел к Ромео домой, и Ромео счел этот визит невероятным, волшебным. Они поднялись в комнату Ромео, и Шон тихо сказал: «Мне нужна твою помощь». Сказал уверенно, как взрослый, и по лицу скользнула легкая кривая усмешка — и у Ромео не осталось выбора.

«И вот теперь я здесь снова выполняю его дурацкие поручения, и что же такое, мать его, со мной делается?»

Он снова повернул за ней, и уличный знак гласил, что они на Балм-оф-Гилеад-Роуд.

Через несколько минут они подъехали к трейлеру. Вошли в него, и он держался за ней. К его удивлению, тут царил порядок, как в корабельной рубке. Стояли деревянные модели креветколовов и на стенах — фотографии Винетты и ее матери. Он спросил ее: «А где твоя мать?»

Она дала ему выпить и включила телевизор. Пока он смотрел один из знаменитых информационных роликов Кристи Бринкли, она открыла и съела банку венских сосисок. Затем приступила к нему. Это было не так плохо. По крайней мере, она действовала быстро и деловито и, хотя и пьяная, не сопливилась. Когда она всем весом распростерлась на нем, его лицо оказалось зажатым между ее большими белыми грудями, он представил себя между «Титаником» и айсбергом и чуть не засмеялся, потому что на мгновение забыл о той работе, за которую взялся.

ТАРА жарила яйца для этого ублюдка, потому что он сказал: именно это ему хочется. Она разбила скорлупу и взбила желтки. Затем в своих шлепанцах она подобралась к холодильнику и, извлекая оттуда бекон, молоко и масло, прикидывала, какой яд могла б ему подсыпать. Под раковиной стоял «Драно». Но он крепко пахнет, не так ли? И еще средство против тараканов «Комбат». Может, это нервно-паралитический яд? Есть ли у него запах и вкус? Она представила себе маленькие блестящие кристаллы, которые выжигают землю. Сколько их потребуется? Как много тебе нужно, выродок, чтобы у тебя спина пошла узлами? Может, скрыть вкус кайенским соусом? Она не имела представления. Да и если он съест ее блюдо, в самом ли деле оно прикончит его? Может, его будет просто тошнить, начнется рвота, и он станет еще опаснее, чем сейчас.

И предположим, он в самом деле умрет — что это меняет? Его приятель Ромео все равно будет где-то шляться.

И он сможет убить Нелл. А после этого…

Но кого волнует, что будет после?

«Я не могу позволить, — сказала она себе, — роскошь такого гнева. Голова должна быть ясной. Пожарь ему яйца, налей апельсинового сока и следи за каждым его движением, каждым жестом, за тем, как он впадает в серьезность и как медлит. Выясни, кто он такой. Может, удастся прикинуть, как поймать его в ловушку. И еще присматривать за мамой, чтобы она не сопливилась. И за папой, чтобы не кипел, когда сидит здесь. Чтобы все были спокойны и держались на ровном киле».

Через большие раздвижные стеклянные двери парило солнце.

Она подошла и задернула портьеры.

Семья ела, не произнося ни слова. Закончив с едой, Шон аккуратно вытер губы, откашлялся и сказал:

— Ну ладно. Время поработать над нашей историей.

Все уставились на него.

— Вот в чем моя идея. Дело было так. У меня спустило колесо, я ехал по дороге — и вот вам, спустило колесо. А ты, Митч, оказался рядом и помог мне. Как добрый самаритянин, ясно? Мы подкатили колесо к магазину и накачали его. И тут на обратном пути ты вспомнил, что собирался купить лотерейные билеты для своей жены. И я сказал — эй, а не купишь ли несколько и для меня?

Он ждал их реакции. Никакой реакции не последовало. Он сделал глоток кофе и задумался. Затем покачал головой:

— Нет. Это звучит фальшиво.

Он еще подумал.

— Митч, ты когда-нибудь заходишь в бар?

— Я не пью, — сказал папа. — У Пэтси порой случается.

Тара продолжала наблюдать за Шоном. Он закусил нижнюю губу, и его серые глаза мрачно блеснули, когда он посмотрел на них.

— Все было бы куда лучше, — сказал он, — если бы мы раньше встречались. Ты когда-нибудь был в Огайо?

Отец пожал плечами:

— Проезжал мимо. Однажды. По пути в Чикаго.

— Когда это было?

— Хмм… В 1985-м?

— Давно… Где еще ты бывал?

— Я был в Колумбусе, когда служил в Национальной гвардии. Я имею в виду тот Колумбус, что в Джорджии. Это было примерно в 1991-м.

— А что-нибудь более близкое?

— Однажды меня послали на подготовку в Гринвилл.

— Где этот Гринвилл?

— В Южной Каролине.

— Подготовка для чего?

— Обслуживание копировального автомата «Мита».

— Как долго ты там был?

— Не знаю. Месяца три.

— Когда это было?

— Несколько лет назад. В 2003-м.

— Ты когда-нибудь заходил в бар?

— Нет, сэр.

— Тогда где же я мог встретить тебя? А что, если я, скажем, просто проезжал через Гринвилл в Южной Каролине?

Отец пожал плечами:

— Не знаю. Когда не бывал занят учебой, я оставался в мотеле. Вот и все. Разве что ходил в церковь.

— В какую церковь?

— «Возрождение веры». Как и моя церковь здесь.

— То есть я мог зайти в церковь и встретить тебя там?

— Могли.

— Ты сказал, что церковь тепло встречает незнакомцев?

— О да. У нас там кризисный центр. Для любого, кто оказывается в беде. Я служил там волонтером. Я думаю, что мог встретить вас там…

— Что за кризисный центр?

— Вы же понимаете… А что, если у вас суицидальное настроение? Или вам надо встретиться с кем-то и поговорить, вы в депрессии, наркотики и все такое. Любая беда, о которой вам надо поговорить…

— И ты просто приходишь?

— Большинство звонит.

— Но можно просто взять и войти?

— Можно.

— И сколько людей работают там одновременно?

— Большей частью один человек. Или они принимают звонок и переключают на ваш телефон. Но я бывал там по воскресеньям и понедельникам.

У Шона загорелись глаза.

— Значит, вот так! — сказал он.

Он протянул свою чашку и попросил еще кофе. Тара налила ему. Он продолжал сидеть, держа чашку у губ, но не пил. Он забыл об этом. Он был погружен в размышления, и по губам его бродила легкая улыбка. Тара могла предположить, какая история развертывается у него перед глазами — встреча двух незнакомцев, заблудшего ягненка и доброго пастыря. Он начал смеяться, и отец, должно быть, подумал, что он смеется над идеей христианского центра, потому что сказал:

— Нет, мы в самом деле помогаем людям, в самом деле.

— О господи, — сказал Шон. — Я знаю, что вы это делаете. Я знаю, что вы спасаете души, потому что спасли мою.

Баррис, старый городской коп, зашел в кафе к Труди и сейчас стоял в очереди к кассе. Роуз Пэтчли стояла сразу за ним, и у них завязался разговор о том о сем. Она спросила, что он думает о джекпоте, а он ответил, что не знает, о чем она ведет речь.

Она удивилась: