Джордж Грин - Воронье

Ромео все это выполнил. Он размазал по лицу свой кал, прыгнул в ледяную воду, провел в ней не менее полуминуты и вынырнул, задыхаясь. Из ребят никого не было на месте. Его одежду они кинули в воду. Он подплыл к ней, преодолев течение, вытащил ее на берег, выкрутил и натянул на себя. Он замерз и тяжело дышал. Но он догадывался, что ребята прячутся где-то поблизости, подглядывая за ним и, взбираясь на мост, сдерживал слезы.

На следующий день в школе никто не называл его: «Эй, ты, как тебя там». Вместо этого все называли его «Морда в дерьме». Впрочем, Шон никогда не называл его так — он вообще не замечал его присутствия.

Следующие несколько месяцев Ромео обдумывал, как бы покончить с собой.

Но он никогда не плакал на людях, никогда не жаловался, ни на кого не настучал и терпел свое прозвище, пока в один декабрьский день к нему не пришел Шон.

В комнату Ромео вошла мать и сказала:

— Тут к тебе пришел приятель, — и он появился на пороге. Словно ударила молния и осталась на месте, потрескивая и искрясь.

Мама стала хлопотать вокруг Шона, предлагая пирожные и лимонад, а Ромео сидел, оцепенев. Но наконец она ушла, и Шон сказал ему:

— Слушай, мне очень жаль, что там, под мостом, я вел себя как последняя жопа. Все то дерьмо, что мы сделали, — это была не моя идея.

Ромео пожал плечами:

— Все хорошо.

— Ты проявил себя отличным солдатом.

Ромео постарался не выдать никаких эмоций.

— Мне нужна твоя помощь, — тогда сказал Шон. — Ты поможешь мне?

Дело было в том, что в клубе произошел некоего рода дворцовый переворот. Шон был смещен со своего поста лидера. Ромео пообещал помочь всем, чем только может. Он составил компанию Шону в Холлоу-парк, и они больше часа сидели в кустах форзиции, дожидаясь появления лидера мятежников. Когда тот наконец появился, они напали на него из засады. Сначала Шон пошел поговорить с ним, и, пока он вел разговор, Ромео подошел незамеченным, прыгнул на него и стал месить кулаками. Парень был куда крупнее его, но Ромео дрался, как раненый барсук. Шон схватил противника и держал его, а Ромео был просто вне себя от ярости. Он лягал его ногами, выкрикивал проклятия и махал кулаками, как ветряная мельница, — пока парень наконец не заплакал, обливаясь кровью, и не попросил прощения, но Ромео не мог остановиться, пока Шон не оттащил его.

— Иисусе, Ромео, — сказал он. — Да ты прямо с ума сошел, мать твою! Ты меня пугаешь. — Затем он сказал тому парню, у которого теперь вся рожа была в дерьме: — Вставай на колени и проси у меня прощения, а то этот Ромео убьет тебя тут же на месте.

Тот сделал что ему было сказано. Так был положен конец перевороту. Шон вновь обрел свою власть. И компания вернулась под его руку.

А Ромео — в знак признания его ценной службы — получил полноправное членство. На этот раз обряд посвящения был самым настоящим. В присутствии всех членов — включая и покрытую синяками жертву — он вырезал на груди букву П. Тайное название клуба было «Преданные», как объяснили ему, напомнив, что он будет убит, если когда-нибудь проболтается. После появления буквы грудь Ромео была обагрена кровью, и ему пришлось втирать порох в рану, отчего жгло, точно прижали раскаленным железом, и боль была просто невыносимой — но отныне и навеки это был лучший час в его жизни.

ПЭТСИ больше не могла терпеть. Напряжение достигло предела. По телевизору шла передача «Настоящие домохозяйки округа Канти», но они так верещали, что Пэтси не улавливала смысла их диалогов. Ее дочери по-прежнему нет дома. Она где-то с этим злодеем. Муж сидит за маленьким столиком в углу их комнаты и читает Писание, настолько углубившись в него, что со лба на страницы Библии падают капли пота. Они вызывали у нее отвращение. Джейс тем временем убивал троллей на своем компьютере, из которого раздавались постоянные вопли. Не в состоянии больше пребывать в этой компании ни секунды, она встала и, закрыв двери, поднялась в свою спальню, где легла в постель, прихватив с собой ноутбук.

Какое-то время она пыталась играть в тетрис по Интернету. Но у нее ничего не получалось.

Темнота сгущалась. Надвигалась гроза. Под ветром шелестели листья орешника. «Куда делась Тара? Почему она еще не вернулась? Моя девочка. О, это исчадие ада!

Если бы только я могла избавиться от этих мыслей».

Она вернулась в Гугл и в поисковой графе напечатала: «Вилла в Малибу».

Она понимала, что этого не стоит делать. «Нашим жизням угрожает опасность — не только мне с Митчем и детям, но и моему брату Шелби, и моей свекрови. И кто знает, кого из моих друзей эти чудовища собираются уничтожить? А Тара сейчас где-то с ними! Что со мной делается, если я в такое время способна думать о каких-то житейских делах?

Но это всего лишь чтобы отвлечься. Чтобы помочь мне справиться с ужасом. Чтобы я думала о хороших временах, которые обязательно придут. Когда все это кончится. И мы получим свою награду. Ведь не помешает лелеять хоть какую-то надежду на будущее, не так ли? Мечтать о чем-то, что не имеет отношения к мукам и ужасу?»

Она углубилась в перечень предложений.

Но то, что она нашла, поразило ее. Все было просто невероятно дорого.

Например, был прекрасный пятикомнатный коттедж с гаражом на две машины и «пляж на расстоянии всего нескольких шагов». Модерн, высокие потолки, много стекла. Но цена была 18 миллионов.

«Восемнадцать миллионов? Я думаю, рынок готов рухнуть.

Восемнадцать миллионов за коттедж, который даже не на пляже? Восемнадцать миллионов — и вам еще надо добираться до пляжа? С Вупи, Барбарой и Стингом. Они будут удивленно смотреть на тебя и толстого мужа, который будет брести в своих пурпурных шлепанцах, а ты даже не сможешь любоваться океаном, потому что придется следить за собачьими отходами, а Вупи поднимет дикий лай при виде вонючих морских созданий, которые ползают по песку. Гав!

Какой смысл в приобретении такого дома?

Впрочем, тут есть собственность прямо на пляже. Как раз над полосой прибоя, и в доме четыре спальни, что, по крайней мере, на одну больше, чем у нас сейчас, так что все отлично, — мы сможем разместить гостей. Великолепно. Кроме того, дом построен каким-то архитектором-выдумщиком, и в этом что-то есть. Но все же он выглядит пристройкой с односкатной крышей. Словно величественная собачья будка. Только посмотрите на нее. С обеих сторон приткнулись соседи, и запрашиваемая цена составляет 28 500 000 долларов.

Двадцать восемь с половиной миллионов? Это что, шутка? За четырехспальную собачью будку? Или здесь так разыгрывают?

Тут есть еще пустой участок в два акра, прямо за которым тянется Тихоокеанское прибрежное шоссе, — а что это за здание по ту сторону магистрали? Смахивает на магазин подержанной мебели.