Джордж Грин - Воронье

Но он даже не сделал попытки прикоснуться к ней.

Он всего лишь посидел еще с минуту в сгущающихся сумерках, не произнеся ни слова. А потом вышел.

БАРРИС знал копа, который дежурил перед ярмарочным полем: его звали Мимс. Он был из полиции округа. Баррис работал с ним в отряде по пресечению поставок наркотиков.

— Привет, Мимс.

— Что случилось, Баррис?

— Расследую кражу.

— Здесь?

— Ага.

Все прошло как и полагается. Мимс взмахом руки позволил ему войти. Никакого излишнего любопытства, никаких расспросов. «Если бы я тоже целый день парился здесь, мне тоже было бы плевать, кто приходит, а кто уходит».

Мимо большого домика он выехал на травянистую лужайку; с трех сторон она была окружена лесом, а с четвертой был пруд. Небо еще багровело закатом, но среди деревьев уже начала сгущаться темнота. Появились светлячки. Поклонники Шона сдвигали столы, располагались на траве и на крылечке большого дома. Как их много. И все они подозревают Барриса: их глаза настороженно следят за ним.

Подошел какой-то человек. С детским лицом, одетый как пугало, но тем не менее держал он себя, словно находится при исполнении обязанностей. Баррис опустил окно машины.

— Я бы хотел поговорить с Шоном Макбрайдом.

— Он занят.

— Можете передать ему, что его хочет видеть офицер из отделения полиции Брунсвика?

— По какому поводу?

— Просто скажите ему, что я здесь, ладно?

Человек пожал плечами и отошел.

На Барриса откровенно глазели разини. Баррис в упор посмотрел на них. Да, тут явно чувствуется атмосфера какого-то чертова культа.

Через несколько минут к нему стремительно подошел Шон Макбрайд; когда он пересекал поле, за ним тащились полдюжины прислужников.

— Офицер? — обратился к нему Макбрайд.

— Можем мы минутку поговорить? — спросил Баррис.

Он открыл пассажирскую дверцу, и Макбрайд оказался в машине. Затем Баррис снова запер дверцу, поднял окно и заботливо спросил:

— Вам не слишком холодно? Вас не продувает?

— Со мной все в порядке.

Поклонники Макбрайда стояли в отдалении от машины, беспардонно разглядывая ее, словно она была чем-то вроде аквариума.

— Вы уже привыкли к этому? — спросил Баррис.

— К чему?

— К всеобщему вниманию.

Макбрайд улыбнулся:

— А я думаю, это внимание к вам. Ко мне-то они привыкли. — Его улыбка казалась естественной, не вымученной. — Итак, скажите мне, офицер, что я могу для вас сделать?

— О, я просто хотел поинтересоваться. Вы заходили в гастроном Чамми на другой день после того, как выиграли лотерею? Помните?

— Да.

— Зачем?

Макбрайд снова непринужденно улыбнулся. Он был в прекрасном настроении. Еще один, поджариваясь в полицейском автомобиле, ерзает и потеет — но не Макбрайд.

— Ах да. Сейчас это выглядит глупо. Но мне просто хотелось вернуться туда, где все это случилось, — вы понимаете?

— Девушка за кассой сказала, что вы ничего не знали. Пока она вам не сказала.

— Чего не знал?

— Что вы все выиграли джекпот.

— Совершенно верно. Мы решили держать все в секрете.

Баррис внимательно рассматривал его. Трудно что-то увидеть за этой чертовой ухмылкой. Что ж, ладно. Пора выкладывать свой козырь.

— Сэр, вы знаете человека по имени Ромео Здерко?

— Почему вы спрашиваете? — без промедления отреагировал Макбрайд.

— Потому что хочу слышать ответ, сэр.

«Вперед, соври мне. Я с удовольствием послушаю твою ложь».

Но тут на удивление спокойно ровным голосом Макбрайд сказал:

— У Ромео какие-то неприятности? Я привык считать его своим лучшим другом.

— Привыкли?

— Ну да.

— А больше не считаете?

— Нет.

— Что случилось?

— Как-то раз… Примерно в пятницу. Он зашел узнать о миссионершах.

— Кто они были?

— Две девушки. Они жили здесь. Но уехали.

— Почему вы называете их миссионершами?

— Так они и были ими. Из Миссури.

— И куда они направились?

— Не знаю, но мне известно, что они перестали заниматься миссионерством.

— Перестали?

— Я слышал, как они выяснили, что оно не дает денег. Хотя продолжали обитать здесь. Я слышал, что одна из них стала стриптизершей.

— Где?

Он пожал плечами:

— Ну, вот этого я уж не знаю.

РОМЕО первым делом с утра позвонил Пирату Питу, описал «сокол» и сказал, что хочет продать его за шестьсот долларов.

Скоро ему позвонил этот оболтус; говорил он так, словно рот у него был набит камнями.

Но похоже, что он сказал:

— Завязывай шнурки.

— Что?

— Встречай меня у магазина шин «Гудьир».

Ромео подъехал туда. У парня была козлиная бородка, растрепанные светлые волосы; он носил майку с надписью «Выставка машин-монстров». В одном глазу у него читалась жадность, а другой шнырял из стороны в сторону так, что было не понять, как идет сделка. Не то чтобы это Ромео беспокоило — он вообще не хотел продавать машину. И взялся за это только потому, что так велел Шон.

Они несколько раз объехали вокруг квартала, и похоже, покупатель остался доволен машиной. Но он спросил:

— Какие-то с ней проблемы?

— Вроде тянет вправо.

— Что значит — вроде?

— Если ты не гонишь слишком быстро, то не тянет. Я не гоняю.

— А почему тянет?

— Я думаю, что центровка ни к черту. Я на что-то наскочил, и, наверно, центровка разладилась.

— И я должен платить за такую долбаную центровку?

— Ты не должен, — сказал Ромео. — Вообще можешь ее не покупать.

— Я дам тебе три сотни.

— Ладно.

— У тебя есть документы на право собственности?

Конечно, никаких документов у Ромео не было, но они зашли в соответствующий департамент, и Ромео сказали, что «сокол» так стар, что ему надо только поставить свою подпись. Что он и сделал, после чего получил деньги, а парень подбросил его к магазину «Танг Авто» на Норвич-стрит. Когда «сокол» уехал, у Ромео сжалось сердце. В жизни у него не было другого автомобиля. «Сокол» не был гламурным автомобилем, но он годами владел им, и тот никогда не доставлял ему хлопот, преданно служил, и в обмен надо было только менять масло, регулярно чистить и менять свечи. Ромео всегда тайно тихо гордился им. Так что он был полон мрачности, когда один из продавцов «Танга» вышел узнать, что он делает на их торговой площадке; и как-то он позволил продавцу уговорить себя купить всего за семьсот долларов старый синий «шевроле» цвета «детского дыхания». Огромный, как самолет, автомобиль, в котором мог ездить еще его дедушка (он мотался по юго-западному Огайо и свистел вслед девушкам, нахальный гном в банлоновой рубашке).

ШОН сидел за одним из деревянных столов для пикника, распределяя деловые обязанности между Тревом и парнем по имени Чарли Коуп. Тот был библиотекарем из Техаса, которого Шон назначил начальником снабжения в церкви. Коуп сразу же приступил к делу — переносные туалеты. Стояла невыносимая жара, Шон маялся с похмелья, и ему с трудом удавалось держать глаза открытыми.