Деон Мейер - Смерть на рассвете

Ван Герден посмотрел на нее. Она не сводила с него глаз. Она была потрясена. Он действительно разговаривал с ней, он говорил как мудрый, интеллигентный, живой человек.

— Да, вот в чем суть. Я думал, что все мы в основе своей хорошие. Ну, не все, но большинство из нас. И, позвольте вам заметить, то был гигантский шаг, огромное достижение для полицейского. Я совершил большую ошибку, потому что верил, что все мы хорошие, что я сам хороший. Что добро свойственно мне изначально, присуще по праву рождения.

Ван Герден замолчал. Он сидел на вытертом кресле и смотрел на нее, изучал контур ее лица, уже знакомый ему, видел, как напряженно она его слушает. Ее близость мешала; ван Герден медленно встал, стараясь отстраниться от нее, не допускать физического контакта. Во рту у него пересохло. Он метнулся на кухню, поставил чайник, обернулся. Хоуп по-прежнему не сводила с него взгляда.

— Моя мать — художница. Вот ее картина на стене. — Ван Герден небрежно махнул рукой. — Она создает красивые полотна. Она смотрит на мир и делает его красивее на холсте. По-моему, таким образом она отделяет себя от зла, которое заключено в каждом из нас. Моя мама считает: если хочешь понять людей, нельзя забывать о всей нашей истории. Она говорит, что применительно к прошлому мы близоруки. Как правило, мы не помним, не знаем, что было раньше греков и римлян. Некоторые помнят Моисея. Но, по мнению моей мамы, нам следует заглянуть в еще более дальнее прошлое. Она говорит, что иногда, когда она работает у себя в студии и все тихо, она слышит какой-то звук и ее слуховые мышцы начинают сокращаться. Ей хочется повернуть ухо в направлении звука — как кошке. Вот и доказательство, такая реакция лишний раз напоминает о том, что мы не так далеко ушли от животных… Но даже моя мать не хочет признать, что мы плохие. Просто не может. Совсем как вы. Потому что вы верите в то, что вы — хорошая. Да, вы в самом деле хорошая. Вы добрая. Потому что у вас никогда не было возможности дать злу вырваться, потому что жизнь никогда не ставила вас перед выбором.

Вода закипела.

Ван Герден отвернулся, достал с полки две кружки. Кофе, подумал он. Вот та планета, вокруг которой вращается общение его и Хоуп Бенеке.

И еще одна мысль мелькнула в голове: а она смелая. Надо же, приехала к нему. Так больше никто не поступил бы.

— С молоком и сахаром?

— Только с молоком, пожалуйста.

Ван Герден вытащил пакет молока из холодильника, налил в ее кружку, отнес кофе к столу. Хоуп Бенеке пересела на кресло напротив. Ей много всего хотелось сказать, но она боялась неосторожной фразой спугнуть появившегося только что нового, красноречивого, умного, другого, странного ван Гердена.

Он сел.

— Видите ли, Хоуп…

Зазвонил телефон. Он посмотрел на часы, встал, снял трубку:

— Ван Герден.

— Можно Майка Тайсона? — услышал он голос Кары-Ан.

— Вы ищете Хоуп?

— Нет, Майк. Я ищу вас. Я еду в Морнинг-Стар, но не могу найти ваш дом. Скажите, как до вас добраться.

Чего ей надо?

— Где вы сейчас?

— У каких-то ворот. Рядом с воротами вывеска: «Столовая команда». Наверное, слово «Столовая» относится к горе, а не к заведению общепита. Иначе владельцу пришлось бы…

— Через сто метров поворот на боковую дорогу.

— Как мне узнать, что я добралась до места?

— Увидите две белые колонны. По бокам от входа.

— Никакого красивого названия?

— Нет.

— А я так надеялась, Майк… Ждите. Буду через минуту.

— Подъезжайте к маленькому дому, а не к большому.

— Надеюсь, у вас не домик в прерии.

— Что?

— Не важно, Майк. Вы ведь у нас боксер, а не интеллектуал. — Его собеседница отключилась.

Ван Герден нажал отбой.

— Звонила Кара-Ан.

— Она что, едет сюда?

— Почти приехала. Уже на нашей улице.

Хоуп ничего не ответила, просто кивнула.

— Чего она хочет? — спросил ван Герден.

— Понятия не имею.

Темноту прорезали лучи фар.

Хоуп Бенеке подумала: жаль, что она не любит сквернословить. Сейчас одно из любимых словечек ван Гердена оказалось бы весьма кстати.

С разрывом в неделю пришли два письма. В одном было назначение в брикстонский отдел убийств и ограблений, другое письмо предлагало новый, неожиданный поворот.

«Дорогой Затопек!

Не знаю, читаете ли вы раздел „Приглашаем на работу“ в воскресных газетах, поэтому спешу сообщить, что факультет полицейской подготовки расширяется; в связи с увеличением числа студентов нам требуется преподаватель.

С наилучшими пожеланиями,

профессор Кобус Тальярд.

P. S. Когда собираетесь защищать магистерскую диссертацию?»

Как тут выбрать? И дело не в жалованье — разница была небольшой. И не в перспективах карьерного роста; уж очень разными были два предполагаемых места работы. Условия труда? Все зависит от того, что кому нравится.

В конце концов я сделал выбор, потому что мне льстило представлять себя ученым, преподавателем. Моя самооценка выросла до небес. Я гордился тем, что стал учителем, а не исполнителем, радовался, что смогу работать головой. А потом я получу титул, который куда более весом, чем звание. Однажды я стану доктором. Потом — профессором.

Изучая психологию, я разработал теорию: большинство, если не все решения, которые мы принимаем, призваны подпитать нашу самооценку, наше эго. Мы выбираем машину, одежду, район для проживания, друзей, любимые напитки, и все это нацелено на создание уникального образа, с помощью которого можно заявить миру: «Вот я какой». И тогда восприятие мира станет зеркалом, в котором мы отражаемся, и, подобно Нарциссу, постепенно полюбим свое отражение. В феврале 1989 года я начал работать на факультете полицейской подготовки в Южно-Африканском университете. В то же самое время я переехал в квартиру побольше и получше в Саннисайде. И сменил старенький «ниссан» на почти новый «фольксваген-гольф». Я неуклонно и решительно двигался наверх.

Мне недоставало одного: Любви с большой буквы.

Женщины в моей жизни были. Короткие связи в первые годы в Претории время от времени перемежались более долгими отношениями. Оглядываясь назад, я, с некоторой долей стыда, должен признать, что все эти романы завязывались из удобства. Нет, я не эксплуатировал женщин сознательно. Просто естественным образом коротал время в ожидании великой Любви, того напряженного и чудесного мига, когда я посмотрю женщине в лицо и пойму: вот Она!

Все мои временные спутницы обвиняли меня в том, что я боюсь связывать себя узами брака. «Связывать себя обязательствами» — модное выражение, почерпнутое в журналах «Космополитен» и «Фемина», из статеек под названиями: «Десять способов продлить ваши отношения». Они были правы. Я пытался приостановить углубление отношений с помощью никудышных отговорок. «Куда нам спешить? Разве не стоит сначала узнать друг друга получше?» Часто продолжительность романов находилась в прямой зависимости от уровня терпимости моих партнерш.