Сара Рейн - Темное разделение

— Даже не пытайся освободиться, Симона, — сказала женщина, взглянув на нее в зеркало. Ее глаза были похожи на маленькие жесткие камушки. — А, да, я знаю твое имя, — сказала она тише. — Я знаю о тебе многое, Симона. Я следила за тобой, и я ждала этой встречи долгие голы. Я знаю гораздо больше, чем ты можешь себе представить.

Она завела двигатель, и машина поехала.

— Куда — ты — везешь — меня? — Произносить каждое слово было так же трудно, как взобраться на гору, но Симоне удалось это.

— Нам предстоит долгий путь, Симона, — сказала женщина. — Сегодня мы отправляемся в Мортмэйн.

Из дневника Шарлотты Квинтон

16 ноября 1914 г.

Сегодня утром мы пойдем в Мортмэйн, Флой и я.

Я была готова пойти туда прямо ночью, но Флой сказал (с убийственной мужской логикой!), что уже полночь — не самое подходящее время идти куда-то, а особенно в этот дом.

Так что я сдерживаю себя с терпением, на которое только способна последние семь или восемь часов, и смогла даже съесть маленький завтрак (чашка кофе и тост), и теперь я готова: надела сшитый на заказ костюм (коричневая саржа) и кремовую шелковую блузку. Понимаю, что эти записи об одежде кажутся легкомысленными, когда, может быть, очень скоро я увижу моих дорогих потерянных дочерей — спустя четырнадцать лет, но отказываюсь признать, что это недостойно внимания. Хотя бы потому, что описание одежды помогает заполнить время до выезда в Мортмэйн. Темный саржевый костюм, маленькая коричневая шляпка с бронзовой отделкой, ботинки на пуговицах, янтарные бусы и брошь, батистовый платок, опрысканный лавандой…

Я думаю, что боюсь больше, чем когда-либо в жизни, но я и виду не подам.

9.30 утра

Окна моей спальни в гостинице (маленькая комната, но очень уютная и прекрасно меблированная) выходят на дорогу, и я открыла окно, прислушиваясь к звукам утра. Воздух в деревне всегда другой, чем в Лондоне, и я люблю осенние запахи — золотых, бронзовых и медных листьев, смешанный с мягким запахом дождя, и хризантем, и костра…

Внизу я слышу, как Флой договаривается насчет тележки и пони, которыми пользуются посетители гостиницы «У моста», и мы выедем в 10 утра. Через час или два произойдет самая важная и самая неожиданная встреча в моей жизни.

Из дневника Шарлотты Квинтон

20 ноября

Вот уже три дня мы с Флоем в Западной Эферне. Мы начали поиск в первый же день, отправившись в Мортмэйн на пони с тележкой, и попросили кучера вернуться за нами в полдень. (Даже не подумала бы об этом, но Флой иногда проявляет неожиданную практичность.)

У нас не было точного плана; все, что мы собирались сделать, — это приехать туда, найти церковного сторожа и затем узнать у него, что стало с двумя близнецами, соединенными от рождения, которые были привезены сюда в первые недели 1900 года.

— Это было так давно, — сказала я с сомнением Флою, когда мы слезли с тележки и прошли первые метры по направлению к дому.

— Четырнадцать лет. Всего лишь точка на бесконечной прямой времени. Едва больше веса микрокосма, плавающего в море вечности. — Когда Флой столь беззаботно лиричен, он скрывает свои чувства. Я знаю, что он прячет их сейчас, его голос был нежен, но я видела, как глаза его блуждают по дому, до которого еще идти по дороге, и мне показалось, что его слегка передернуло.

Я надеялась, что Мортмэйн не будет таким зловещим, Как тогда, но я ошиблась. Мортмэйн заставлял и заставляет человека содрогаться. Все годы я помнила это место мрачным и темным, но сегодня было солнечно, и кроны Деревьев окутывала легкая дымка. Но от этого Мортмэйн смотрелся отнюдь не лучше, даже в солнечный день место было ужасным. Казалось, он олицетворял собой мрак ночи и не принимал дневной свет.

Мы молча шли по дороге, но когда мы приблизились, Флой сказал:

— Шарлотта, лучше возьми меня под руку, как будто мы женатая пара, хотя…

— Хотя лучше бы мы выглядели чужими, как люди, давно женатые, и вели себя так благовоспитанно, как если вовсе не были женаты?

Его губы тронула легкая улыбка.

— Ну и ну, кто-то занимался твоим воспитанием, пока меня не было. — Он помолчал, посмотрел на меня и сказал совсем другим голосом: — Готова, любовь моя?

Конечно, я не была готова и никогда не смогла бы быть готова к этой встрече, но когда Флой так смотрит на меня и так называет меня ласковым голосом, я проникаюсь чувством, что смогу переплыть океаны и покорить горы. И я сказала твердо:

— Да, я готова, — и с чувством, что погружаюсь в знакомый кошмар, я подошла к двери и стукнула молотком по старому, гулко отозвавшемуся дубу.

Нам открыла девушка какого-то испуганного вида, она нервно оглядела нас, сжимая края передника и неуклюже приседая, а затем удалилась, пятясь, чтобы позвать кого-то. Через несколько минут мы сидели в маленькой комнате напротив мужчины с маленькими глазками и отвисшим подбородком и женщины рядом с ним. Я вспомнила эту женщину, я видела ее в Женском цехе тогда — тот же крысий оскал и холодные глаза, — но я не была полностью уверена.

— Итак, — сказал Флой вежливо, — мы ищем двух девочек, которых привезли сюда четырнадцать лет назад.

— Это невозможно.

Слова вылетали как гравий, и я увидела, как губы Флоя сжались. Но он только сказал:

— Их родная семья очень хотела бы их найти.

— Что-то долго собирались. Четырнадцать лет.

— Семье сказали, что они мертвы, — сказал Флой, и в его голосе послышалась злость.

Я взглянула на него и подумала: не теряй терпения. Флой, пожалуйста, сейчас редкий случай, когда это не то, что нужно…

Или он угадал мою мысль, или же сам пришел к такому заключению, но когда он снова заговорил, показалось, что он укротил свою злобу:

— Мы знаем, и адвокаты знают, что, когда детей забирали, были допущены некоторые нарушения закона. Наши поиски привели нас сюда. — Пауза длиной в четыре сердечных удара.

Я наблюдала за мужчиной и увидела, что упоминание «адвокатов» заставило его скорчить кислую мину. И если кто-то из них потерял бы терпение, то не Флой.

— Мистер Данси вовлечен в похищение детей, — сказал Флой. — Мы знаем это.

Те двое переглянулись, и мужчина сказал:

— Мы знаем мистера Данси. Мы не говорим, что не знаем его.

— Но это касается бизнеса, — сказала женщина.

— А! — Флой наклонился вперед. — Так вы знаете Данси! А девочек? Вы знаете, что случилось с девочками? Скажите, а то это станет достоянием полиции. Лучше вам сотрудничать со мной.

Они опять переглянулись. Было ясно, что эти двое не знали, кто с ними разговаривает, и никто из них не осмеливался спросить, кто он такой.

Затем мужчина сказал:

— Нам дали законные права тогда, четырнадцать лет назад. Все по закону. А что до похищения, то этого не было.