Эрик Харт - Озеро скорби

Здесь было его убежище, вдали от фермы и работы, здесь ему не надо было помнить о времени. Чарли шел к пасеке сквозь высокие травы и дикие цветы, чувствуя их запах и слушая тихое жужжание насекомых. У пчел были свои настроения, как и у людей, и температура, погода и свет по-разному на них влияли. Он изучал, как они движутся, от дрожащей массы роя до изящных отдельных танцев, которые сообщали, что где-то рядом лужайка с клевером. Он изучал крошечные тела пчел, дивясь деталям, совершенству их прозрачных крыльев и полосатому наряду.

Он снова ощутил, что сегодня случится что-то еще. В двух странных событиях было что-то незаконченное. Ему будет не по себе, пока этот вопрос не разрешится. Приближаясь к пасеке, Чарли слышал ровное гудение пчел, успокаивающую, почти ленивую вибрацию более чем сотни тысяч насекомых, лапки которых покрывала золотая пыльца; потом она будет преобразована в их драгоценный сладкий запас. Пчелы летали не очень хорошо; иногда, особенно в холодную погоду он чувствовал, с каким усилием они поднимались в воздух.

Чарли пробрался сквозь заросли чертополоха, ежевики и высоких трав, которые начали завоевывать с краев его маленькую пасечную лужайку. Он провел руками по душистым ветвистым травам и сладким шарикам клевера. Пчелы насытятся вволю. Он любил это укромное место над озером, скрытое гребнем холма от сильного ветра и суровой погоды. Он установил свои ульи точно там, где стояли старые, дугой вокруг центра маленькой низины, окруженной кустами боярышника и яблонями. При определенном освещении их можно было принять за священный круг камней.

Временами Чарли охватывало ощущение, что надо лучше поддерживать здесь порядок, но когда он приходил сюда, среди здешнего изобилия это чувство исчезало. Трава росла здесь не потому, что ее косили, а несмотря на все усилия человека. По своей природе она должна была расти, идти на семена и расти опять. Когда он стоял на этом клочке земли, то ощущал, как в его душе в знак сочувствия вспыхивал бунт. Мир должен был быть диким, необузданным. Место, где он работал, Лугнаброн, отражало попытку человечества загнать природу в нужные ему рамки, но эту битву человечество никогда по-настоящему не выиграет. Канавы заполнялись, и на них надвигались травы и болотные растения; стоит людям уйти, как они скоро опять все захватят.

Чарли посмотрел вниз и обнаружил одну рабочую пчелу на запястье — наверное, ее привлекло пятнышко меда на манжете его рубашки. Он смотрел, как насекомое кружит над пятном, опьяненное его запахом, как тянется хоботком к ткани, чувствуя, будто он сам не больше пчелы, будто воздух вокруг него гудел, вибрировал жизнью, и сама атмосфера была насыщена запахом нектара и цветов, совершенным всеохватывающим изобилием вселенной. Это неожиданное ощущение быстро прошло, и он опять был на своей пасеке, глядя на то, как пчела старается собрать нектар с его рукава. Когда она насытилась, то поднялась и неровно полетела прочь — наверное, подумал он, она была пьяна от вкуса собственного меда.

На пасеке кто-то был. Чарли остановился, глядя сквозь густые изогнутые ветви боярышника, почти ожидая увидеть здесь мать. Но вместо нее в центре круга ульев он увидел стройную фигурку молодой женщины примерно его возраста. На ней было что-то вроде сорочки — он не знал другого слова для этой одежды — простое платье из какого-то прозрачного материала, как будто ловившего солнечные лучи, и от этого она словно светилась по краям. Темноволосую голову девушки украшал венок из веток, клевера, мака и других обычных придорожных сорняков. Чарли стоял, не в силах пошевелиться, глядя, как она подняла руки и потянулась с почти животным наслаждением. Одна пчела села на ее вытянутую руку, и девушка опустила ее, чтобы рассмотреть насекомое получше. Пчела не ужалила ее, как боялся Чарли, и девушка стала смотреть, как она бежит по тыльной стороне ее руки. Она была совсем не напугана, а скорее полна любопытства.

Девушка подняла тонкие руки на уровень плеч и медленно повернулась, поднимая лицо к солнцу. Она, казалось, не замечала присутствия Чарли; глаза ее были закрыты, а вокруг головы собралось облако пчел, должно быть, привлеченных цветами. Он удержался от того, чтобы вскрикнуть, боясь, что испугает пчел, и они причинят ей вред. Но девушка словно ожидала внимания насекомых и даже привлекала его к себе. Он стоял как статуя, едва дыша, пока пчелы дюжинами опускались на нее. Ее шею и плечи покрыла вибрирующая масса суетливых крылатых пчелиных тел. Чарли представил себе, как их странные хоботки, подобные соломинкам, касаются кожи незнакомки, наверное, ищут на вкус вещество пчеломатки в поисках химического подтверждения, нужного им, чтобы двигаться дальше. Он узнал роящееся поведение, которого прежде всего стремился избежать любой пчеловод, и все же не мог потревожить столь чудесное видение. Девушка казалась ему божеством, воплощенной силой природы, и как он мог помешать ей общаться с ее подданными? Она будто руководила пчелами, а они искали ее, искали ее ни на что не похожий вкус и стремились прикоснуться к ней. А незнакомка, похоже, была в порыве неземного восторга.

Чарли понятия не имел, сколько они так простояли. Возможно, две минуты, возможно десять; неожиданное видение нарушило его чувство времени. Дрожащие крылья пчел словно собирались поднять ее над землей. Он чувствовал, как душа его стремится к ним, к девушке и пчелам, и стремится вперед силой желания. Он мог бы поклясться, что под ногами у нее был воздух, что земля отстояла от них на чудесный миллиметр, тоньше, чем паутинчатое крыло пчелы.

Когда пчелы, похоже, ею насытились, они улетели так же постепенно, как и появились. Еще мгновение она стояла с закрытыми глазами, словно удерживая в памяти ощущение тысяч крошечных ножек на коже. Потом она вздрогнула, крепко себя обхватила и глубоко вздохнула, этот вздох был подобен тому, который, как казалось Чарли, могла испустить женщина, только что оставленная любовником. Потом она опустила руки вдоль тела и открыла глаза. Чарли с удивлением узнал лицо девушки, вернувшейся на землю с неведомых высот. Это была Брона Скалли, дочь их ближайшего соседа. Кто-то подрезал ей длинные волосы — может, именно поэтому он не узнал ее раньше. Во всей округе только Брону люди жалели больше, чем его. Говорили, что у нее не все в порядке с головой… но он знал, что то же самое они говорили про него. Чарли хотел приблизиться к ней, понять, что она только что испытала. И одновременно с какой-то мягкой, неотвратимой грустью он знал, что никогда этого не сделает. Он знал это точно так же, как знал, что это и было третье странное происшествие, которого он все время ждал.