Эрик Харт - Озеро скорби

Въехав на территорию мастерской, водитель остановился у ряда ангароподобных металлических сараев и вылез из кабины. У входа в большую открытую дверь мастерской, где несколько человек в заляпанных смазкой синих спецовках трудились с ацетиленовыми горелками над огромным землеройным черпаком, Нора нагнала его.

— Извините, — сказала она, касаясь его руки на случай, если он ее не слышал. Другие рабочие подняли головы, их горелки все еще сверкали. Водитель трактора повернулся к ней, и только тогда снял противогаз. Лицо у него было молодое, с резкими чертами и ярко-голубыми глазами.

— Извините… Я просто хотела сказать спасибо. — Она протянула ему руку. — Я Нора Гейвин.

Мужчина глянул на нее, а потом отвел взгляд; Норе оставалось только гадать, что ему не понравилось: ее красные глаза, грязное лицо, очевидный американский акцент или все это вместе. Он коротко пожал ее руку.

— Чарли Брейзил, — наконец сказал он, произнеся свою фамилию по-ирландски, с ударением на первом слоге. Он густо покраснел, а затем взглянул на других рабочих, прекративших работу при приближении Норы.

— Ну… спасибо, Чарли. Я очень благодарна вам за помощь. — Она чувствовала, что рабочие смотрят на них, и понимала, что бедный Чарли Брейзил хотел только одного — избавиться от нее побыстрее. — Боюсь, мне придется попросить вас еще об одном одолжении. Не могли бы вы показать мне, как пройти к офису управляющего?

— Вон там, — сказал он, указывая на одноэтажное отделанное каменной крошкой здание ярдах в пятидесяти от них.

— Ага, — сказала Нора, — еще раз спасибо.

Направляясь к офису управляющего, она услышала, как сзади кто-то насмешливо поинтересовался:

— Чем это ты леди так помог, Чарли?

Раздался нестройный хор смешков, и низкий голос Чарли Брейзила пробурчал:

— А идите-ка вы все куда подальше.

В приемной никого не было. Нора подумала, не позвонить ли Кормаку, может быть, следует дать ему знать, что она благополучно добралась, но потом решила этого не делать. Она хотела отложить разговор с ним настолько, насколько это было возможно — слишком уж сильно она была взбудоражена. На ближайшей стене висел небольшой знак «Туалет» и стрелка, указывающая налево по короткому коридору, Нора решила привести себя в порядок и заглянула в туалетную комнату. Там она посмотрела на себя в зеркало. Увиденное привело ее в ужас: ее глаза были сильно воспалены и покраснели. Частички торфяной пыли прилипли к волосам и бровям, а на щеках остались следы от слез. Не удивительно, что Чарли Брейзил так странно на нее посмотрел. Просто потрясающий вид для встречи с местным начальством! Нора постаралась смахнуть торф с волос и промыла глаза холодной водой, хотя это не уменьшило жжения.

Когда она уже вытирала лицо полотенцем, дверь открылась, и вошел энергичный человек лет сорока, одетый явно не для кабинетной работы. Он посмотрел на Нору с изумлением и некоторой подозрительностью. Наверное, она не пригляделась к знаку и по ошибке забрела в мужской туалет.

— Простите, если я там, где мне не следует быть, — сказала она. — Я попала в бурю на болоте и сейчас пытаюсь привести себя в порядок перед тем, как искать управляющего.

— Вы его уже нашли, — сказал мужчина.

— Вы Оуэн Кадоган?

— Да, это я, — ответил он. — А вы…

— Нора Гейвин. Я здесь для раскопок болотного тела. — Он наверняка знал, что она приедет из Дублина. — Вы должны были говорить с Найаллом Доусоном из Национального музея — он сказал, что объяснит все условия.

Выражение лица Кадогана еле заметно изменилось; он явно не ждал, что доктор Гейвин — женщина и американка.

— А, понятно, доктор Гейвин. Вы рано приехали. — Он повел ее по коридору в офис. — Мы ждали людей из музея сегодня попозже. Очень жаль, что вы попали в бурю. Здесь две недели было сухо как в пустыне, буря — это одна из редких опасностей, которые несет хорошая погода.

— Я никогда ничего подобного не видела. Но один из рабочих был так добр, что проводил меня до территории мастерской… Чарли Брейзил.

— А, понятно, — сказал Кадоган.

Судя по его гримасе, в будущем ей стоило обходить мистера Брейзила стороной.

— Должна признаться, противогаз меня сначала испугал.

— Ну, он, в общем, ничего, — сказал Кадоган. — Чарли, он у нас… оригинал.

Оуэн провел ее обратно через приемную в свой крошечный кабинет, где жестом предложил сесть. Это место напомнило Норе рабочее помещение автомеханика, услугами которого она обычно пользовалась на родине — тут все имело такой же практичный и неприкрашенный вид, стояли такой же металлический стол и неудобные виниловые кресла.

— Сейчас мне тут приходится одному обходиться, — сказал Кадоган. — Секретарша приболела. Чаю хотите? Или кофе, может быть?

Кадоган производил впечатление очень занятого человека: жесты у него были быстрые, глаза ни на чем долго не задерживались. Сознательно или нет, он давал Норе понять, что она отрывает его от дел куда важнее и нужнее ее удобств. Но завтрак был три часа назад, и Нора поняла, что проголодалась.

— От чая я бы не отказалась.

— Минуточку.

Он вышел из комнаты, и Нора попыталась проанализировать свои наблюдения за мистером Кадоганом. Деловитый, энергичный, явно амбициозный, он все же приближался к сорока, а в этом возрасте большинство мужчин расслабляется, чувствуя наступление среднего возраста, и начинает спрашивать себя, почему, несмотря на ответственную работу, семью и новый дом, внутри что-то онемело. Опасный возраст.

Нора встала, чтобы взглянуть на две большие черно-белые диаграммы, висевшие на стене офиса. Первая показывала среднее количество осадков в Лугнаброне за последние четыре десятилетия — иногда до тысячи миллиметров в год. Как вообще земля могла впитать столько воды? Рядом с диаграммой осадков висела гистограмма, показывающая торфяную добычу в килотоннах. Нора отметила, что за последние несколько лет добыча торфа уменьшилась. Еще на одном плакате на стене были фотографии предметов, па которые рабочие наткнулись в болоте, и обращение:

В этом самом болоте у вас под ногами могут скрываться предметы возрастом вплоть до 10 000 лет.

Благодаря пропитыванию водой в болоте сохраняются такие предметы, как древесина, кожа, текстиль и даже человеческие тела!

Однажды вырытые, эти древние находки немедленно начинают разлагаться, и если не позаботиться о них, они пропадут навсегда.

Помогите нам восстановить нашу историю, сберегая эти захороненные предметы.

Несомненно, основная опасность заключалась в людском неведении: если рабочие не знали, для чего нужно останавливать машины, они могли и дальше резать торф. Но, скорее всего, еще одной проблемой было воровство. Если найти что-то ценное, наверняка возникнет искушение оставить это себе. Такова уж человеческая природа. Нора попыталась прикинуть, сколько в среднем получал торфяник: наверное, столько же, сколько и большинство других фабричных рабочих — не пошикуешь. но чтобы удержать человека с семьей на привязи, этого хватало.