Эрик Харт - Озеро скорби

Когда они приблизились к раскопкам. Нора смогла разглядеть фигуры работающих на срезах вдоль канав. Ветер трепал стоявшую вдали на болоте ослепительно белую палатку, которая в этом темном голом месте выглядела до странности средневековой. Наверняка тело лежало именно в ней. Кадоган резко затормозил около микроавтобуса теленовостей и пары маленьких прямоугольных трейлеров, будто случайно брошенных у дороги. Между сараями шагала и курила, говоря по мобильному телефону, светловолосая женщина. На вид ей было лет тридцать пять, и она была одета в стандартную для болот рабочую экипировку: водонепроницаемую одежду, предназначенную для тяжелых работ, и промышленные резиновые сапоги.

Когда Кадоган с Норой остановились на пятачке рядом с микроавтобусом, женщина убрала телефон и подошла к их машинам. Ежик светлых волос и полные губы Урсулы, несомненно, привлекали внимание, а огромные светящиеся зеленые глаза, которые подчеркивало маленькое золотое кольцо в левой брови, придавали ее внешности заметный чувственный оттенок. О чем бы они с Оуэном Кадоганом ни говорили по телефону, создавшееся напряжение Нора ощущала даже на расстоянии. Она вышла из автомобиля. Кадоган тоже вылез из машины и шагнул к женщинам, скрестив руки на груди в позе, требовавшей, чтобы на него обратили внимание. Он уже открыл рот, собираясь заговорить, но Урсула намеренно проигнорировала его.

— Вы, должно быть, доктор Гейвин, — сказала она, и Нора удивилась, услышав акцент, ясно выдававший происхождение из дублинского рабочего класса. — Урсула Даунз. Я так много о вас слышала, что мне кажется, будто мы уже встречались.

От кого это она обо мне слышала, — подумала Нора. Пока они пожимали друг другу руки, она чувствовала, как Урсула внимательно осматривает ее сверху донизу, явно оценивая. Нору и раньше так разглядывали — как американка, она привыкла к тому, что ее изучают, — но искренность во взгляде Урсулы граничила со снисходительностью.

Урсула выпустила ее руку и наконец повернулась, будто только сейчас заметив Кадогана.

— Оуэн, — произнесла она, бегло взглянув на него и прищурив удивительные глаза цвета морской волны. — Мистер Кадоган обычно притворяется, что ему до лампочки, что я тут делаю, но на самом деле ему ужасно интересно. — Хотя эти слова определенно адресовались Норе, Урсула не сводила глаз с Кадогана. — Спасибо, что привезли доктора Гейвин, — сказала она, взглянув на микроавтобусы телевизионных новостей. — Я тут по уши увязла, следя, чтобы все эти гребаные репортеры не попадали в срезы.

По глазам Оуэна Кадогана и по жесткой складке его губ было заметно быстро вскипавшее в нем раздражение.

— Можно тебя на пару слов, Урсула? — спросил он. — Извините, доктор Гейвин, мы на минуту…

— Я достану свои вещи, — сказала Нора. Она подошла к багажнику, чтобы взять то, что ей потребуется на день, и натянуть водонепроницаемую одежду. Залезая в мешковатые прорезиненные брюки, она пыталась не слушать, но невольно улавливала сквозь шум ветра обрывки разговора:

— Я тебе не гребаный мальчик на побегушках, — говорил Кадоган, схватив правой рукой Урсулу за локоть. Она от него отмахнулась.

Когда Кадоган забрался в машину и умчался прочь, Урсула Даунз опять подошла к Норе, очевидно, ничуть не озабоченная напряженным разговором.

— Извините, если создала какие-то проблемы, — сказала Нора. — Я не добилась точных указаний, как сюда доехать…

— Не беспокойтесь, — сказала Урсула. — Оуэн просто сегодня раздражительный. Он недавно получил кое-какие плохие новости, — она не уточнила, какие именно, но у Норы сложилось впечатление, что источником плохих новостей Кадогана была сама Урсула. — Когда вы подъезжали, я как раз разговаривала с Найаллом Доусоном; он сказал, что уже в полпути отсюда и прибудет где-то примерно через час.

Нора снова ощутила себя лишней.

— Я бы не прочь взглянуть на то, что вы тут делаете, пока другие не подъедут.

— Понятно. Тогда пойдемте, — Урсула повела ее через небольшой овраг рядом с канавой, идя по колее, оставленной шиной гигантского трактора. — В низинах все еще немного топко. Просто ставьте ноги в мой след.

Нора последовала за Урсулой, внимательно ступая в ее следы, неустойчиво держась на ногах в мягком торфе. Справа находился прямоугольный бассейн — несомненно, это был конец канавы, в котором отражались ярко-синее небо и раздуваемые ветром облака. Рядом лежал искривленный обрубок болотного дуба; его бороздчатая пепельно-серая поверхность напоминала потрескавшийся полусожженный древесный уголь. На самом деле его никто не жег, поняла Нора. Все дело было в прикосновении опаляющего воздуха после многовекового погружения.

— Ветер сегодня сильный, не правда ли? — сказала она, пытаясь завязать разговор.

Урсула слегка обернулась к ней, продолжая идти вперед.

— Предупреждаю заранее, после целого дня, проведенного здесь, будешь чувствовать себя так, будто тебя выскребли до мяса. Торф проникает во все: в глаза, в волосы. Даже в поры. Отмыться почти невозможно, впрочем, не стоит и беспокоиться.

Нора посмотрела на руки Урсулы и увидела остатки черного торфа под ее ногтями.

Пока они поднимались по пологому склону слегка скругленного поля между двумя канавами, у Норы появилось знакомое ощущение не вполне твердой земли под ногами. Ей казалось, что она шла по сухой губке. Верхние полдюйма торфа загибались и разламывались на неровные кусочки мозаики, как грязь на иссохшем дне озера. Было ясно, что торф на этом участке не срезался вот уже несколько лет. Тут и там пробивались зеленые побеги; Нора узнала осоку, овечий щавель и жирянку, а за зарослями камыша лежали беловатые катышки, оставленные прятавшимися там зайцами.

— Вон там ваш человек, — сказала Урсула. Она указала на белый тент в сотне ярдов за участком раскопок. Его сторожил одинокий офицер Гарды [2] Гарда — полиция Ирландии. в форме, пристроившись на перевернутом белом пластмассовом ведре. Ветер все еще был силен, и бело-голубая лента, отмечавшая место находки, неистово колыхалась…

Трудно было представить себе, как это место выглядело тысячи лет назад. Очевидно, требовалось много людей, чтобы построить дороги, которые сейчас раскапывали Урсула с командой; вырубить тысячи деревьев; сделать колья; сплести изгороди из прутьев. Должно быть, на работу выходили целыми деревнями. Если болота были священными, то здешние места наверняка были святее всего — по заболоченному центру лишь кое-где островками были разбросаны клочки сухой земли. Что же здесь было в далеком прошлом? Место жертвоприношений? Кладовая? Смертельная ловушка? Трясина? Или здесь залечивали раны? Нора попыталась представить себе время, когда здесь были сплошные болота, которые кое-где пересекали плавучие дороги, это было страшное место, полное диких животных и разбойников. Она вообразила, как за последнюю сотню веков ледники сменялись лесами и одинокими лугами; озера постепенно засыпало землей, пока торф не стал глубиной в десять или пятнадцать метров, мертвый, но не разложившийся, невосприимчивый к разрушению. Это были родные места странных и примитивных плотоядных растений, изящных орхидей, мириада мошек.