Эрик Харт - Озеро скорби

В переднюю дверь позвонили, и Нора инстинктивно затолкала фото обратно в коробку и накрыла ее крышкой. Она посмотрела в маленькое ромбовидное окно и увидела за дверью Лайама Уарда, который стоял с наклоненной головой и задумчивым выражением лица.

— Добрый вечер, доктор Гейвин. Простите, что опять тревожу вас…

— Вовсе нет. Пожалуйста, входите, детектив. Кормак как раз спускался с лестницы.

— Хорошо; я рад, что вы оба здесь, — сказал Уард. — У меня небольшое официальное дело, один последний вопрос, если у вас найдется минута.

Нора собиралась уже провести Уарда в гостиную, когда у Кормака зазвонил мобильник. Он посмотрел на номер и сказал:

— Простите, на это лучше ответить. — Он отправился обратно наверх, и они слышали, как он сказал: — Алло, миссис Фойл. Все в порядке? — Джеральдин Фойл была соседкой отца Кормака в Донегале, которую Кормак просил навещать отца время от времени — это уже не раз вызывало напряжение между ними с отцом. Нора надеялась, что и на этот раз не случилось ничего более серьезного.

Она провела Уарда в гостиную, где они устроились в паре кресел около камина, но полицейскому, казалось, было как-то не по себе. Нора изучала его бессменный оливковый плащ, торчавшие из рукавов узкие запястья и кисти рук, длинный нос и мягкие карие глаза, жесткие с сильной проседью волосы. Этот человек производил впечатление мягкости, и Нора могла только снова гадать, что толкнуло его в мир полицейских. Наверняка то же самое, что вело ее и многих других: сильнейшее любопытство, потребность знать, узнавать, связывать точки — хотя теперь ей казалось, что чем больше на самом деле узнаешь, тем меньше возможно понять.

— Я только что пришел от Майкла Скалли, — сказал Уард. — Он просил вас через некоторое время отвезти его в больницу навестить Брону. Я хотел поблагодарить вас за это и за все, что вы сделали,

— Да ничего, мы рады были помочь. Вы сказали, что у вас есть последний вопрос, но я надеюсь, вы не против, если я тоже кое-что спрошу. Я тут пыталась понять, как все сходится. Все не просто так, верно? Все так запутано. Как вы начинаете такое разматывать?

— Как развязывают узел, я полагаю, по одной нитке за раз.

— Как вы узнаете, когда остановиться?

— В моем случае обычно выбираю не я. Начинают давить другие дела, и в конце концов старые приходится оставлять. Приходится действовать таким способом, иначе конца бы не было. Вы не такое хотели услышать, верно?

— Нет, но я понимаю. Так обстоит дело.

Кормак присоединился к ним с обеспокоенным выражением на лице.

— Все в порядке? — спросила Нора.

— Ничего срочного. Я тебе потом расскажу, — сказал он. — Продолжайте.

— Я как раз собирался рассказать вам, что мы нашли много интересного материала в доме Десмонда Куилла в Дублине, включая ключи к сейфу, полному артефактов — в основном железного века, судя по тому, что говорят нам эксперты. Там были также подробные записи, показывающие, что у него был большой бизнес по перепродаже украденных древностей, краденых предметов из музеев. Никто даже не знал, что они пропали.

Вдобавок к предметам, которые он продавал, были еще сотни тех, которые он, по-видимому, держал для себя, все они переписаны и задокументированы. Куилл во время находки Лугнабронского клада работал на Национальный музей, контролируя консервацию предметов из клада. Он наверняка сталкивался с Брейзилами, когда работал здесь.

— И они показали ему рисунки вещей, которые они нашли, — сказала Нора. — Вещей, которые они не передали Музею. Можете себе представить человека вроде Куилла, который только что увидел рисунок того ожерелья, одной из самых великолепных археологических находок за последние пятьдесят лет? Должно быть, он от этого чуть с ума не сошел. Вы говорили, он был одержим артефактами железного века?

— Было несколько предметов из других периодов, но этот, похоже, был его особенным пристрастием. Все хранимые им предметы относились к железному веку, с поправкой в ту или другую сторону на столетие.

— Может, именно поэтому его так интересовала сама идея тройной смерти, — сказала Нора. — Он пытался объяснить мне, как он видел кровопускание и жертвоприношение одухотворенным, словно убивая Урсулу и Рейчел и Доминика Брейзила он давал им нечто большее. Он говорил об ошеломляющей красоте крови.

— Мы нашли в сейфе, по крайней мере, полдюжины церемониальных бронзовых ножей, подобных тому, что он использовал на Доминике Брейзиле и, вероятно, также и на других жертвах.

— Вот чего я не понимаю, — сказала Нора, — почему Брейзилы вообще пытались продать ожерелье? Почему бы им было не удовлетвориться вознаграждением? Пусть оно составляло лишь часть стоимости ожерелья, у них бы было больше денег, чем они когда-либо видели в своей жизни.

— Но чтобы иметь на него право, — сказал Кормак, — им бы пришлось доказать, что они добыли ожерелье законным путем. Как только они унесли его с места находки, его происхождение стало подозрительным, и их заявка, скорее всего, не имела бы законной силы. По законам о драгоценных кладах государство могло забрать ожерелье, а Брейзилы бы не получили ни пенни вознаграждения. Куиллу наверняка хватило ума представить дело так, будто лучше всего им было перепродать его ему.

— Нам легко сидеть здесь и анализировать факты. Ситуации, подобные этой, кажутся простыми только снаружи, — сказал Уард. — Недоверие очень разрушительная сила, особенно между тремя людьми. Если Куилл настроил Брейзилов друг против друга, он точно знал, что делал. Вероятно, он надеялся на какое-то предательство, он просто не предвидел, что в конце концов останется без ожерелья.

— А чего не понимаю я, — сказал Кормак, — так это почему Куилл так долго ждал, чтобы найти ожерелье? Дэнни Брейзил исчез двадцать шесть лет назад. Если Куилл не верил, что Дэнни сам сбежал, почему он не пытался найти его, доказать, что он никуда не уезжал?

— Думаю, он пытался найти Дэнни, — сказал Уард. — но ничего не вышло. Он мог даже подозревать, что Доминик прикончил брата, но без тела или какой-либо улики преступления он не мог ничего доказать.

— Но из того, что Куилл сказал на болоте, — сказала Нора, — получалось, будто он продолжал давить на Доминика Брейзила все эти годы. Доминик так и не сломался, потому что не знал, где было ожерелье. Но Куилл-то не знал этого наверняка. Он не мог рисковать, убивая человека, который был его единственной возможной ниточкой. Но когда нашелся Дэнни Брейзил, Куилл точно понял, кто за это в ответе, так что мог все свалить на Доминика. Должно быть, он достаточно слышал о теле Дэнни, чтобы предположить, что это была «тройная» смерть, и он устроил так, чтобы раны его жертв были похожи на раны Дэнни — может, чтобы сбить вас с толку, а может, ему нравился этот метод, нравилась связь с идеей жертвоприношения. Думаю, в какой-то мере ему было приятно видеть, как расследовался ритуальный аспект дела.