Эрик Харт - Озеро скорби

— Если Куилла интересовала Эвелин, — сказала Нора, — то становится ясным кое-что из того, что он сказал Доминику Брейзилу на озере — насчет потери сокровища, которое стоило дороже золота. Может, он чувствовал, что заслужил ожерелье в качестве компенсации или репарации за испытанное пренебрежение. Отказ Эвелин был бы подходящим объяснением.

— Боже, бедная Эвелин. Уверен, она понятия не имеет обо всем этом.

— Теперь, раз Куилл мертв, уж конечно все кончено, — Нора выхватила фотографию из руки Кормака, и не успел он возразить, как она зажгла под ней спичку и бросила в золу в камине. Нора наблюдала, как загибались и чернели ее края. Последним исчез кусочек фотографии с улыбающимся лицом Десмонда Куилла. Если повезет, то Эвелин не придется стать последней посмертной жертвой Куилла и пережить связанную с этим горечь.

Кормак высадил Майкла Скалли и Нору у передней двери в больницу, и Нора с беспокойством наблюдала, как Майкл выбирался с пассажирского сиденья. Двигался он медленно, но она не была уверена, насколько он нуждался в помощи, и не знала, не обидит ли его предложение сесть в кресло-коляску. Когда они прошли через раздвижные двери в фойе. Скалли повернулся к ней и кивнул головой на несколько кресел-колясок, что стояли как раз у входа.

— Мне кажется, лучше бы мне проехаться в коляске, если вы не против, — сказал он.

Она сходила за одним из кресел-колясок, и Майкл погрузился в него, измотанный, хотя прошел от машины лишь тридцать ярдов. Встав за креслом, она посмотрела на его тонкие плечи, ходившие вверх-вниз от усилия, с которым он дышал, на усталость от постоянной боли на лице. Руки его сжали ручки кресла, и она увидела выступившие между сухожилиями вены. Вряд ли они еще встретятся после того, как она уедет.

Когда они доехали до палаты Броны, Майкл Скалли поднял руку, чтобы Нора остановила кресло-коляску за дверью. Он посмотрел на свою дочь, спящую в кровати; ее пораненное горло все еще было забинтовано. К тому времени, когда они доставили ее в больницу, Брона потеряла очень много крови, и первые дня два ее состояние было критическим, но, разрушения мозга от кислородного голодания, похоже, не было. За последние несколько дней она очень поправилась, и вчера уже сидела в кровати. Вероятно, у нее останется шрам, но каким-то чудом лезвие Куилла не задело в горле основные сосуды.

— Пусть пока спит, — сказал Скалли. — Я могу и подождать немного перед тем, как ее увидеть.

Нора развернула кресло, и они молча поехали обратно по коридору больницы.

— Я тут думал, — сказал Скалли наконец. — Я мало что могу сделать для Броны, даже если буду здесь. Ей придется самой принимать решения. Но я хочу быть уверен, что никто не будет на нее давить.

— Простите, что нам придется уехать завтра, — сказала Нора. — Как вы будете ездить к доктору?

— Я буду ездить сам, пока смогу, а когда поправится Брона, она будет возить меня, если я не смогу. — Он посмотрел на изумленное выражение лица Норы. — О да, у нее есть водительские права и свидетельство об окончании учебного заведения. Она очень способная независимая молодая женщина. Но вы представляете, с каким предвзятым мнением она сталкивается, даже от людей вроде вас.

— Мне не следовало предполагать…

— Почти все это предполагают, — сказал Скалли. — Ничего страшного.

— Мне любопытно знать, как вы общаетесь… или, полагаю, лучше спросить, как Брона общается с вами. Как она объясняет свои чувства и потребности?

— Вы представить не можете, что может происходить между двумя людьми без единого произнесенного слова, — сказал Скалли. — Я не говорю, что это просто, но мы всегда справлялись. Даже люди, которые говорят, иногда не могут заставить себя понять.

Нора остро почувствовала истину этих слов, зная, как сложно было ей сказать Кормаку. что она уезжает.

— Но она не пишет и не пользуется языком жестов?

— Да нет, — сказал Скалли. — Это сложно описать. В обычной жизни она как-то заставляет понимать ее. Должно быть, ужасно одинокая жизнь у нее, здесь со мной на болоте, но она не жалуется. Брона готовит и прибирается в доме, помогает мне в работе и читает. Каждое лето мы ожидали приезда Габриеля и Эвелин, ненадолго это избавляло от одиночества. Иногда я подумывал, не уехать ли, но не представлял, куда еще поехать. Где на земле человек может уберечься от одиночества? И я так понимаю, что иногда куда хуже, когда ты окружен людьми. Может, здесь дождя хватит, чтобы рыб утопить, может, это не самая живописная часть Ирландии, не самая желанная — но это мое место.

Пока он говорил. Нора ощутила приступ тоски по своему другому дому, где зимой в прериях снег покрывал сломанные колосья, где речные утесы сверкают золотом в осеннем свете и яркое солнце заставляет выглядеть меньше все, что лежит под ним. Она ужасно скучала по этой огромной пологости и открытости даже здесь, на этом черном болоте, и завидовала Майклу Скалли, тому, что он ощущал свою принадлежность какому-то месту.

— Я решил, что не хочу ложиться сюда, когда придет время, — сказал Скалли. — Лучше я буду в моем собственном доме, на моем собственном клочке земли. Знаю, я уже многое у вас попросил, но не могли бы вы как-то помочь мне это устроить?

— Если вы говорите об уходе за безнадежными пациентами, как в хосписе, то да, я могла бы порекомендовать людей, которые смогли бы вам помочь.

Они пошли дальше по коридору, оба погруженные в неудержимый поток своих мыслей. Нора задавалась вопросом, что станет с запасом знаний, которые Майкл Скалли накапливал всю свою жизнь — даже больше чем жизнь, если вспомнить обо всех тех людях, от которых он годами собирал частички истории. Конечно, у него были все эти невероятные папки, но читать их — это было не то же самое, что гулять с человеком, который мог отвести тебя точно туда, где три ворона пели над могилой короля.

По длинному коридору к ним приближалась фигура в белом халате, деловитый чисто выбритый молодой человек, вероятно, врач-ординатор, прикомандированный к клинике для специализации. Когда он подошел к ним, Нора остановила коляску и отметила, как нервно он взялся за ручку кресла и опустил голову, чтобы поговорить с Майклом.

— Мистер Скалли, перед тем как вы войдете к вашей дочери, мне хотелось бы с вами поговорить наедине.

— Доктор Конран лечит Брону, — сказал Скалли Норе и повернулся к врачу. — Это доктор Гейвин, которая ухаживает за мной. Если она не против, я бы хотел, чтобы она осталась со мной, какой бы новость ни была.

— Как пожелаете, — сказал Конран. — Мы можем пройти сюда в офис. — Он провел их несколько ярдов по коридору в маленькую комнатку, где по углам были втиснуты три заваленных письменных стола. — Вчера, как вы знаете, — осторожно начал молодой врач, — у Броны появилась боль в нижней части спины и ногах, и сегодня утром мы решили проверить, не пострадала ли она от компрессионного перелома. При назначении тазового рентгена полагается делать несколько анализов крови перед тем, как подвергать женщину детородного возраста даже такому небольшому количеству радиации. Один из общепринятых анализов крови — тест на наличие беременности. — Он неловко заерзал на стуле. — Должен вам сообщить, что у вашей дочери положительные результаты на этот тест.