Майкл Коннелли - «Линкольн» для адвоката

– То есть вы вообще не смотрели на его руку, не правда ли?

– Нет, специально не смотрел.

– Вы спрашивали кого-либо из сотрудников мистера Тэлбота, видели ли они синяки, ссадины или иные повреждения на руке своего босса непосредственно после случившегося?

– Нет.

– Вы даже и не рассматривали никого, кроме мистера Руле, не так ли?

– Нет, не так. Я подхожу к каждому делу непредубежденно и с открытыми глазами. Но Руле находился там и с первых же минут был взят под стражу. Жертва опознала в нем нападавшего. Естественно, что он приковал наше внимание. Сначала он был одним из подозреваемых, а позднее – после того как обнаружились его инициалы на ноже, который приставлялся к горлу мисс Кампо, – он стал единственным, если вам угодно.

– Как вы узнали, что к горлу мисс Кампо приставлялся нож?

– Она сообщила нам об этом, и у нее на шее была обнаружена колотая ранка, что свидетельствует в пользу ее показаний.

– Вы говорите, что проводился некий судебно-медицинский анализ, подтвердивший соответствие ножа ранке на ее шее?

– Нет, это было невозможно.

– Итак, вновь мы имеем только слово мисс Кампо в пользу того, что нож приставлял к ее горлу именно мистер Руле.

– У меня тогда не было причин сомневаться в ее словах. Нет их и сейчас.

– Итак, без предъявления каких бы то ни было объяснений вы, очевидно, и нож с инициалами обвиняемого готовы счесть крайне веским доказательством его вины, не так ли?

– Да. И я бы сказал: с предъявлением хорошего объяснения! Он принес туда этот нож с единственной мыслью…

– Вы специалист по чтению мыслей, детектив?

– Нет, я детектив. И я просто говорю, что думаю.

– «Думаю» – здесь ключевое слово.

– Это то, что мне известно из вещественных доказательств и свидетельств по делу.

– Я рад, что вы так уверены в себе, сэр. На данный момент у меня нет больше вопросов. Я сохраняю за собой право еще раз вызвать детектива Буккера – уже как свидетеля защиты.

У меня не было намерения вновь вызывать Букера на место для дачи свидетельских показаний, но я подумал, что эта угроза может произвести правильное впечатление на жюри.

Я вернулся на свое место, а Минтон пытался компенсировать причиненный мной урон и залечить нанесенные раны с помощью повторного прямого допроса. Правда, урон на уровне впечатлений, полученных присяжными в результате перекрестного допроса, и тут уж мало что можно исправить. Однако с позиции защиты Буккер всего лишь мальчик, удачно подставленный для битья. Настоящий урон будет нанесен позже.

После того как Буккер сошел со свидетельского возвышения, судья объявила первый, утренний, перерыв. Она велела присяжным быть на месте через пятнадцать минут, но я знал, что перерыв продлится дольше. Судья Фулбрайт была заядлой курильщицей и уже получала широко обнародованные административные взыскания за курение тайком в своем кабинете. Это означало, что теперь, чтобы ублажать свою привычку и избегать последующего скандала, ей приходилось спускаться на лифте, покидать здание и стоять снаружи, в зоне для въезда тюремных автобусов. Я прикинул, что у меня есть по крайней мере полчаса.

Я вышел в коридор побеседовать с Мэри Алисой Виндзор и поработать со своим сотовым. Было похоже на то, что во время дневного заседания мне предстоит заниматься свидетелями.

Первым ко мне подошел Руле – ему хотелось поговорить о перекрестном допросе Буккера.

– По-моему, все прошло по-настоящему удачно для нас.

– Для нас?

– Вы поняли, что я имею в виду.

– Невозможно определить, удачно ли оно прошло, пока не получишь окончательный вердикт. А сейчас оставьте меня одного, Льюис. Мне нужно сделать несколько звонков. И кстати, где ваша мать? Она, вероятно, понадобится мне сегодня днем. Она намерена появиться?

– Сегодня утром у нее деловая встреча, но она придет. Просто позвоните Сесилу, и он ее доставит.

Он отошел, но его место сразу занял детектив Буккер. Он приблизился, возмущенно нацелив в меня палец.

– Это не сработает, Холлер, – заявил он.

– Что именно?

– Ваша грязная защита. Вы с треском провалитесь!

– Увидим. – Я пожал плечами.

– Еще как увидим. Да, верно, вы набрали себе несколько очков, пытаясь замазать Тэлбота. Несколько броских очков. Купите тележку и таскайте их с собой.

– Я всего лишь выполняю свою работу, детектив.

– И это та еще работа! Ложью зарабатывать себе на жизнь! Уловками отводить людям глаза от правды! Жить в мире без правды! Позвольте задать вам вопрос. Вы знаете, чем сом отличается от адвоката?

– Нет, в чем же разница?

– Один – грязный придонный падальщик, а другой – рыба.

– Это сильно, детектив.

Он отошел, а я остался стоять улыбаясь. Не из-за шутки и не потому что догадался, что скорее всего именно Лэнкфорд, пересказывая анекдот Буккеру, распространил оскорбление с судебных защитников на всех адвокатов вообще. Я улыбался, потому что выпад подтверждал: Лэнкфорд и Буккер общаются. Они недавно беседовали, а это означало, что события движутся в нужном направлении, играют мне на руку. Мой план все еще был на плаву. Я все еще имел шансы.

Каждый судебный процесс имеет главное событие: свидетеля либо улику, становящиеся осью, вокруг которой все крутится в ту или иную сторону. В данном случае главным событием была заявлена Реджи Кампо: жертва и одновременно свидетель обвинения, – и всей обвинительной версии, похоже, предуготовано было вертеться вокруг ее выступления и на основе ее показаний. Однако хороший судебный защитник всегда имеет своего дублера, и я имел своего – свидетеля, который за кулисами неприметно дожидался часа выйти на авансцену и на которого я рассчитывал, чтобы переместить центр тяжести судебного процесса.

Когда Минтон после перерыва вызвал Реджину Кампо и ее ввели в зал, проводив на место для дачи свидетельских показаний, можно было смело сказать, что все глаза устремились к ней. Я и сам тоже впервые видел ее живьем и был удивлен, но скорее приятно. Маленькая, даже миниатюрная. Ее нерешительная походка, хрупкая фигурка и общий невнушительный вид опровергали образ изощренной, расчетливой интриганки, которую я нарисовал в коллективном сознании присяжных.

Минтон определенно изучал, с чем ему предстоит иметь дело. В отношении Кампо он, очевидно, пришел к выводу, что лучше не переигрывать. Он экономно провел ее через дачу показаний. Начав с личной биографии, постепенно перешел к событиям 6 марта.

История Реджи Кампо была печально неоригинальна, и именно на это делал ставку Минтон. Она поведала историю молодой привлекательной женщины, десять лет назад приехавшей в Голливуд из Индианы с надеждой сделать карьеру в кино. В карьере случались удачные начинания и досадные спады, эпизодические появления в телефильмах и телешоу и периоды вынужденного бездействия. Поначалу она представляла собой новое, непримелькавшееся личико, и всегда находились мужчины, желающие задействовать девушку в каких-нибудь маленьких незначительных ролях. Когда же лицо перестало быть таким уж свежим и непримелькавшимся, она научилась находить работу в кабельных телесериалах, часто требовавших от артистки появления обнаженной. Свои доходы она дополняла приработками в модельном бизнесе, где тоже позировала обнаженной, и легко соскользнула в мир предоставления сексуальных услуг в обмен на протекцию и покровительство. В конце концов окончательно отбросила благопристойный фасад и стала откровенно предоставлять сексуальные услуги за деньги. И так, постепенно, подошла к тому вечеру, когда столкнулась с Льюисом Руле.