Майкл Коннелли - «Линкольн» для адвоката

– 9 июня 2001 года.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

Я повернулся на стуле, чтобы лучше видеть лицо моего соперника. Я просто читал по нему. Он думал: вот тут для него кроется что-то важное. То, что Алиса Виндзор точно воспроизвела дату, несомненно, указывало на наличие сфабрикованных, ложных показаний. Минтон был приятно возбужден.

– Было ли какое-нибудь сообщение в газете о нападении на вашу коллегу-риелтора?

– Нет.

– Проводилось ли полицейское расследование?

– Нет, не проводилось.

– И тем не менее вам известна точная дата. Как такое возможно, миссис Виндзор? Вам сообщили дату непосредственно перед вашим свидетельским выступлением?

– Нет. Мне никогда не забыть тот день, когда я подверглась нападению.

Она выдержала паузу. Я увидел, как по меньшей мере трое присяжных застыли с открытыми ртами. Минтон сделал то же самое. Я почти физически ощутил, как капкан захлопнулся. Я буквально услышал это самое «щелк!».

– Мой сын тоже никогда не забудет его, – продолжила Виндзор. – Когда он пошел меня искать и обнаружил в том доме, я была связана. Голая, в крови. Для него было страшной травмой увидеть меня в подобном состоянии. Полагаю, именно это явилось одной из причин, почему он пристрастился носить с собой нож. В каком-то смысле он корил себя, что не приехал туда раньше и не смог воспрепятствовать насилию.

– Понимаю, – проговорил Минтон, уткнувшись в свои записи.

Он оцепенел, не зная, что сказать или сделать дальше. Боялся оторвать ногу от земли, опасаясь, что мина сдетонирует и грохнет.

– Мистер Минтон, у вас есть еще вопросы? – поинтересовалась судья с плохо скрытой нотой сарказма в голосе.

– Еще один момент, ваша честь, – отозвался прокурор.

Он заново пробежался по своим записям и попытался хоть как-то спасти положение.

– Миссис Виндзор, вы или ваш сын обращались в полицию после того, как это случилось?

– Нет. Льюис хотел, а я – нет. Я считала, что это лишь усугубит травму.

– Значит, в полицейских сводках это преступление не зафиксировано, правильно?

– Да.

Я чувствовал, что Минтон хочет довести дело до логической концовки и спросить, обращалась ли она к врачу после нападения. Однако, опасаясь очередной ловушки, отказался от вопроса.

– Таким образом, получается, что в подтверждение того, что нападение действительно имело место, мы имеем только ваше слово? Ваше и вашего сына, если он решит давать показания.

– Оно имело место. Я живу с этим каждый день.

– Но мы вынуждены полагаться лишь на ваше свидетельство.

Она бесстрастно посмотрела на обвинителя.

– Это вопрос?

– Миссис Виндзор, вы пришли сюда, чтобы помочь своему сыну, не так ли?

– Если удастся. Он хороший человек и не стал бы совершать это гнусное преступление.

– И вы пошли бы на все, чтобы спасти сына от осуждения и, вероятно, от тюрьмы, не так ли?

– Но я не стала бы лгать о подобных вещах. Под присягой или не под присягой – не стала бы лгать.

– Но вы хотите спасти сына?

– Да, хочу.

– А спасти его означает солгать ради него?

– Нет.

– Благодарю вас, миссис Виндзор.

Минтон поспешно вернулся на свое место. У меня был только один вопрос на повторном прямом допросе:

– Миссис Виндзор, сколько вам было лет, когда на вас было совершено это нападение?

– Пятьдесят четыре года.

Я сел.

Минтон тоже больше не имел вопросов, и Виндзор отпустили. Я попросил судью позволить ей остаться среди зрителей до окончания процесса, поскольку теперь ее показания были уже выслушаны. При отсутствии возражения со стороны обвинителя просьбу удовлетворили.

Моим следующим свидетелем стал детектив полицейского управления Лос-Анджелеса Дэвид Лэмкин, который являлся общефедеральным экспертом по преступлениям на сексуальной почве и в свое время занимался следствием по делу «насильника-риелтора». В ходе краткого допроса я установил обстоятельства указанного дела и наличие пяти заведенных полицией аналогичных уголовных дел, по которым проводились расследования. Я быстро подобрался к пяти ключевым вопросам, необходимым мне для подтверждения показаний Мэри Виндзор.

– Детектив Лэмкин, каков был возрастной диапазон работавших в недвижимости женщин, ставших жертвами этого насильника?

– Это были уже опытные, признанные профессионалы, сделавшие успешную карьеру в бизнесе. У всех возраст выше, чем обычный средний возраст жертв насилия. Насколько я помню, самой молодой было двадцать девять лет, а самой старшей – пятьдесят девять.

– То есть женщина пятидесяти четырех лет входила бы в возрастной диапазон, привлекавший насильника, я правильно понял?

– Да.

– Могли бы вы сообщить жюри, когда произошли первое из зафиксированных нападений и последнее?

– Да. Первое случилось 1 октября 2000 года, а последнее – 13 июля 2001-го.

– Таким образом, 9 июня 2001 года вполне соответствует периоду времени, в котором орудовал насильник, избравший своей целью женщин-риелторов?

– Да.

– В ходе ваших расследований вы пришли к предположению или уверенности, что имелось более пяти случаев изнасилования, совершенных этим субъектом?

Минтон заявил возражение, поскольку вопрос носит умозрительный характер. Судья поддержала его протест, но это не имело значения. Вопрос сам по себе имел значимый характер, и то, что присяжные увидели, что прокурор скрывает от них ответ, уже являлось выигрышем.

Минтон удивил меня на перекрестном допросе. Он в достаточной степени оправился после своей оплошности с Виндзор и обрушил на Лэмкина три веских вопроса, ответы на которые были благоприятны для обвинения.

– Детектив Лэмкин, скажите, оперативная группа, расследовавшая данную серию преступлений, обнародовала какие-либо предостережения для женщин, работающих в сфере недвижимости?

– Да. По следам двух происшествий мы разослали целевые листовки-предостережения. В первый раз они были адресованы всем лицензированным риелторским фирмам в районе, а следующая рассылка пошла всем лицензированным брокерам-риелторам лично: и мужчинам, и женщинам.

– Рассылки содержали информацию с описанием насильника и его методов?

– Да.

– Если кто-нибудь захотел бы сфабриковать историю о том, будто подвергся нападению этого самого насильника, то рассылки обеспечили бы его всей необходимой информацией, включая методы, которыми насильник пользовался?

– Да, такая вероятность существовала.

– У меня все, ваша честь.

Минтон сел, гордый собой, и когда у меня тоже не оказалось больше вопросов, Лэмкина отпустили. Я попросил у судьи несколько минут, чтобы посовещаться со своим клиентом, и наклонился поближе к Руле.

– Ну вот и все, – произнес я. – Теперь у нас остались лишь вы. Если только нет чего-нибудь такого, что вы от меня утаили, вы чисты и Минтон мало что может с вами поделать. Вы будете в безопасности на свидетельской трибуне, если не дадите себя расколоть. Вы по-прежнему хладнокровны?