Майкл Коннелли - «Линкольн» для адвоката

– Мистер Минтон, – возвысив голос, нараспев проговорила судья, – штат подготовил какие-нибудь контрдоводы?

Я повернул голову обратно, в сторону суда. Минтон встал, нервно поправил пиджак, похоже испытывая некоторые колебания. Но затем все-таки взял себя в руки, собрав волю в кулак.

– Да, ваша честь. Штат вызывает в качестве опровергающего свидетеля Дуэйна Джеффри Корлисса.

Я встал и заметил, что судебный пристав Михан тоже поднялся. Он направился во временное помещение для арестованных при зале суда, чтобы вывести оттуда Корлисса.

– Ваша честь, – обратился я к судье, – кто такой Дуэйн Джеффри Корлисс? И почему меня заранее не уведомили о нем?

– Судебный пристав Михан, подождите минуту, – распорядилась судья.

Михан застыл на месте, с ключом от камеры в руке. Далее судья, принеся извинения присяжным, сказала, что им придется пройти обратно в комнату для совещаний и побыть там, пока их не пригласят. После того как присяжные скрылись за дверью позади своей скамьи, судья устремила вопрошающий взгляд на Минтона.

– Мистер Минтон, вы не хотите рассказать нам об этом вашем свидетеле?

– Дуэйн Корлисс – наш добровольно сотрудничающий свидетель, который имел разговор с мистером Руле, будучи в изоляторе предварительного заключения, сразу после ареста.

– Чушь! – рявкнул Руле. – Я не разговаривал с…

– Замолчите, мистер Руле! – велела судья. – Мистер Холлер, растолкуйте вашему клиенту всю серьезность неупорядоченных выкриков в моем зале суда.

– Спасибо, ваша честь.

Наклонившись, я зашептал Руле на ухо:

– Великолепно. Теперь сохраняйте хладнокровие, и с этого момента положитесь на меня.

Он кивнул и откинулся на спинку стула, сердито скрестив на груди руки. Я выпрямился.

– Простите, ваша честь, но я разделяю возмущение своего клиента относительно последних, отчаянных, потуг обвинения. Мы впервые слышим о мистере Корлиссе. Мне бы хотелось знать, когда и в какой момент он возник из небытия, со своим разговором.

Минтон продолжал стоять. Я подумал, что это впервые за все время процесса, когда мы стоим бок о бок и спорим, стоя перед судьей.

– Мистер Корлисс в первый раз вступил в контакт с обвинением через другого прокурора – через того, который вел заседание на первой явке подсудимого в суд, – произнес Минтон. – Однако тогда его обращение не было доведено до моего сведения – вплоть до вчерашнего дня, когда на корпоративном совещании меня спросили, почему я не даю ход этой информации.

Понятно, что это ложь, но не такая, которую я хотел бы разоблачить. Разоблачить ее означало бы предать гласности оплошность, допущенную при мне Мэгги Макферсон в День святого Патрика. Не говоря уже о том, что это вызвало бы крушение всех моих планов. Мне следовало быть крайне осторожным. С одной стороны, мне требовалось энергично протестовать против появления Корлисса на свидетельской трибуне, но с другой – столь же необходимо было проиграть этот спор.

Я изобразил на лице максимум возмущения, на какое был способен.

– Неслыханно, ваша честь. Только лишь потому, что в ведомстве окружного прокурора проблемы с передачей информации, мой клиент вынужден терпеть ущерб, поскольку не был уведомлен, что обвинение припасло против него еще какого-то свидетеля. Совершенно ясно, что этому человеку нельзя позволять свидетельствовать. Слишком поздно, чтобы вызывать его на свидетельскую трибуну.

– Ваша честь, – поспешно вмешался Минтон, – у меня не было времени самому побеседовать с мистером Корлиссом или допросить его под присягой. Поскольку я занимался подготовкой к своей заключительной аргументации, я всего лишь успел сделать распоряжение о его доставке сюда. Его показания являются ключевыми в версии обвинения, служат контрдоводом показаниям заинтересованного свидетеля мистера Руле в свою пользу. Не допустить его на свидетельскую трибуну означает нанести серьезный ущерб штату.

Я лишь развел руками и бессильно улыбнулся. Своим последним высказыванием Минтон угрожал судье потерей поддержки окружного прокурора, в случае если она когда-нибудь столкнется на выборах с кандидатом от оппозиции.

– Мистер Холлер? – обратилась ко мне судья. – Имеете вы еще что сказать, прежде чем я вынесу решение?

– Я хочу лишь заявить свой протест для протокола.

– Я записала. Если бы я предоставила вам время изучить и допросить мистера Корлисса, сколько бы вам потребовалось?

– Неделя.

Теперь уже Минтон напустил на лицо фальшивую улыбку и покачал головой:

– Смехотворно, ваша честь.

– Хотите пройти в заднюю комнату и поговорить с ним? – спросила меня судья. – Я вам разрешу.

– Нет, ваша честь. Если вы спросите мое мнение, то все тюремные осведомители – лжецы. Мне ничего не даст его допрос, поскольку все, что слетит с его уст, будет ложью. Все. Кроме того, дело не в том, что он имеет сказать. Дело в том, что другие имеют сказать о нем. Вот для чего мне понадобилось бы столько времени.

– Тогда я своей властью разрешаю ему свидетельствовать.

– Ваша честь, если вы намерены впустить его в этот зал суда, мог бы я попросить об одном одолжении для защиты?

– В чем состоит ваша просьба, мистер Холлер?

– Я бы хотел выйти в коридор и сделать краткий телефонный звонок своему детективу. Это займет менее минуты.

Судья подумала несколько секунд и кивнула.

– Идите. А я приглашу жюри.

– Благодарю вас.

Я торопливо шагнул за ограждение и устремился по центральному проходу. По дороге встретился взглядом с Ховардом Керленом, и тот одарил меня одной из своих самых презрительных усмешек.

В коридоре я набрал сотовый номер Лорны Тейлор, и она тотчас откликнулась.

– О'кей, сколько времени тебе потребуется, чтобы добраться сюда?

– Минут пятнадцать.

– Ты не забыла про распечатку и пленку?

– Все здесь, у меня.

Я взглянул на свои часы: без четверти десять.

– Мы вот-вот начинаем. Не тяни с приездом, но, когда появишься, хочу, чтобы ты подождала в коридоре за дверью суда. Затем в 10.15 войдешь в зал и передашь это мне. Если я буду занят перекрестным допросом, просто сядь в первом ряду и подожди, пока я тебя замечу.

– Ясно.

Я закрыл телефон и вернулся в зал. Присяжные уже сидели на своих местах, а Михан выводил из камеры временного содержания человека в сером комбинезоне. Дуэйн Корлисс был тощим, с тонкими, свисающими прядями жирными волосами, которые явно недополучали мыла и воды в режимном отделении окружного медицинского центра при Университете Южной Калифорнии, куда его запихнули по программе реабилитации наркоманов. На запястье пластмассовый значок с фамилией. Я узнал парня. Тот самый сокамерник Руле, просивший у меня визитную карточку. Это было в день ареста Руле и первого судебного слушания, когда я приехал знакомиться со своим клиентом.