Том Нокс - Клуб адского огня

Однако перед Робом стояла дилемма. Переместив телефон с кровати на пол, он снова лег и задумался. Сюжет получался куда сложнее, чем планировался изначально. Сложнее и интереснее. Во-первых, к нему примешивалась политика — противостояние турок и курдов. Атмосфера на раскопках и взаимоотношения с местными жителями, недовольство последних. И это страшное проклятие… А как быть с тайными раскопками, которые вел Франц по ночам? Они-то здесь при чем?

Роб поднялся и подошел к окну. Его номер находился на верхнем этаже гостиницы. Он открыл окно и прислушался к голосу муэдзина, взывавшего с ближней мечети. Песня звучала резко, даже как-то варварски, но было в ней и что-то гипнотическое. Неповторимые звуки Ближнего Востока. Гимн набирал силу — его подхватывали все новые и новые голоса. Призыв на молитву, словно эхо, звучал по всему городу.

Итак, что же написать для газеты? В глубине души Латрелл страстно желал остаться и узнать побольше, вскрыть всю историю до дна. Хотя какой в этом, если разобраться, смысл? Не пытается ли журналист таким образом потворствовать себе? До сих пор он этим не грешил. И если вставит в материал все странные и в чем-то диковатые вещи, то не исключено, что погубит статью. Самое малое — усложнит и тем самым испортит. Читатель почувствует себя сбитым с толку и, как следствие, останется недоволен.

О чем же писать? Ответ был очевиден. Если он, не мудрствуя лукаво, просто будет держаться удивительных исторических сведений, все получится наилучшим образом.

«ЧЕЛОВЕК ОБНАРУЖИВАЕТ ДРЕВНЕЙШИЙ В МИРЕ ХРАМ

Таинственным образом погребенный через две тысячи лет после своего создания…»

Этого хватит с головой. Потрясающая история. А с хорошими фотографиями камней, резных изображений на них, сердитого курда, Франца в очках, Кристины в ее элегантном костюме цвета хаки получится еще лучше.

Кристина. Роб спрашивал себя — а что, если его с трудом подавляемое желание остаться и как следует разобраться в происходящем на самом деле связано с женщиной? С трудом подавляемым влечением к новой знакомой. Могла ли она заметить его чувства? Пожалуй. Женщины всегда чувствуют такие вещи. А вот Роб пока не мог сказать ничего определенного. Нравится ли он ей хоть немного? Было же это объятие. И то, как она продела свою руку под его минувшей ночью…

Хватит. Взяв рюкзак и засунув в него блокноты, авторучки и очки от солнца, Роб вышел из номера. Он хотел в последний раз посетить раскопки, задать еще несколько вопросов, и тогда в распоряжении будет вполне достойный материал. Журналист и так прожил здесь уже пять дней. Пора и честь знать.

Около гостиницы Радеван, прислонившись к машине, спорил с другими таксистами то ли о футболе, то ли о политике. Когда Роб вышел из тени на солнце, Радеван поднял голову и улыбнулся. Латрелл кивнул. Далее происходила обычная пустая болтовня.

— Я хочу поехать в дурное место.

Радеван рассмеялся.

— В дурное место? Отлично, мистер Роб.

Радеван разыграл спектакль с распахиванием дверцы, и Роб, чувствуя себя бодрым и целеустремленным, запрыгнул на заднее сиденье. Он принял верное решение. Сделать дело, расплатиться по счетам — и обратно в Англию, настоять на том, чтобы провести какое-то время с дочкой.

Поездка в Гёбекли, как обычно, обошлась без приключений. Радеван ковырял в носу и громко жаловался на турок. Роб разглядывал тянущиеся в сторону Евфрата равнины и возвышающиеся за ними голубые Таврские горы. Пустыня уже начинала нравиться ему, несмотря даже на то, что действовала на нервы. Такая старая, такая утомленная, такая недоброжелательная, такая суровая. Пустыня демонов ветра. Что еще скрывает она под своими невысокими холмами? Жуткая мысль. Роб не отрывал взгляда от окна.

До места доехали быстро. Взвизгнули лысые покрышки. Радеван остановил машину. Когда Роб направился к раскопкам, он высунулся из окна:

— Три часа, мистер Роб?

Роб рассмеялся.

— Ага.

На раскопках сегодня работа кипела куда оживленнее, чем в прежние приезды Роба. Закладывались новые траншеи. Каменные громады гораздо заметнее выступили из земли. Роб сообразил: Франц торопится, чтобы успеть сделать как можно больше. Полевой сезон здесь поразительно короток — летом слишком жарко для нормальной работы, а зимой слишком холодно и ветрено. Да и ученым требовалось много времени на осмысление и лабораторное исследование материала, собранного за три месяца раскопок. Девяти месяцев еле-еле хватало. Таков археологический год: три месяца махать лопатой, девять месяцев думать. Не слишком напряженный ритм, пожалуй.

Франц, Кристина и палеоботаник Иван спорили о чем-то в большой штабной палатке. Они приветливо помахали Робу, а когда журналист сел на стул, ему дали чашку. Робу нравился ритуал с бесконечным питьем турецкого чая и позвякиванием ложечек об изящные чашки-тюльпанчики, сам вкус черного напитка. Кроме всего прочего, горячий сладкий чай, как ни странно, отлично утолял жажду, неизбежную под лучами жаркого солнца пустыни.

За первой чашкой Роб сообщил археологам новости. Он закончил свою работу, и это его последний визит к ним. Говоря, Латрелл искоса поглядывал на Кристину. Не промелькнет ли на ее лице тень сожаления? Кажется, промелькнула. Его решимость слегка поколебалась. Впрочем, он тут же вспомнил о работе. Нужно задать еще несколько вопросов, разрешить оставшиеся сомнения. Ведь только за тем он сюда и приехал. И ни за чем иным.

Для статьи требовалось, чтобы раскопки были вписаны в некий контекст. Он прочитал еще несколько исторических — доисторических! — книг. Хотел найти в истории место для Гёбекли-тепе. Увидеть, каким светом необыкновенное открытие играет в мозаике более широкой картины — эволюции человека и цивилизации.

Франц был рад пойти ему навстречу.

— Данный регион, — он широко взмахнул рукой в сторону желтых холмов за поднятыми стенками шатра, — то самое место, где началась человеческая цивилизация. Первая письменность — клинопись — возникла совсем недалеко отсюда. Медь начали выплавлять именно в Месопотамии. А первые настоящие города были выстроены в нынешней Турции. Исобель Превин может много рассказать вам об этом.

Роб в первый момент растерялся. Но потом вспомнил, кто это — кембриджская преподавательница Кристины. Имя не раз попадалось Робу в книгах по истории — Превин работала с великим Джеймсом Меллартом, английским археологом, проводившим раскопки в Чатал-Хёюке. Роб с интересом читал о Чатал-Хёюке — не в последнюю очередь потому, что его раскопали очень быстро. Три года поработали в охотку лопатами, и на свет явилось почти все упрятанное под землей. Это была героическая, голливудская эпоха археологии. Теперь же, как понял Роб, все делалось куда медленнее. В раскопках участвовало множество специалистов в самых разных областях — археометаллурги, зооархеологи, этнографы-историки, геоморфологи… И такие раскопки сложного объекта могли растянуться на десятилетия.