Том Нокс - Клуб адского огня

Бойжер нагнал Форрестера.

— Знаете, сэр, у нас в Финляндии несколько лет назад был совершенно дикий случай. Может, он впишется в наши дела?

— Что еще за случай?

— Его назвали «помойным убийством».

— Потому что труп выбросили в помойный бак?

— Почти. Все началось в октябре девяносто восьмого года. Если мне не изменяет память, на свалке возле маленького городка Хивинкаа — это к северу от Хельсинки — нашли левую ногу мужчины.

Форрестер растерялся.

— Но ведь ты, кажется, тогда уже переехал в Англию.

— Да, но я следил за происходящим дома. Как и вы. Особенно за жестокими убийствами.

Детектив кивнул.

— И что же там случилось?

— Ну, поначалу полиция топталась на месте. У нее не было ничего, кроме этой ноги. Но потом внезапно, по крайней мере так сообщалось в газетах, полиция объявила об аресте троих человек, подозреваемых в убийстве; сообщалось, что они были приверженцами сатанинского культа.

Ветер налетал порывами, свистел в кругу древних камней.

— В апреле девяносто девятого, когда дошло до суда, об этом деле много писали в прессе. Обвинялись трое совсем молодых людей. Странность состояла в том, что судья постановил засекретить протоколы суда на сорок лет и не разглашать никаких подробностей. Для Финляндии очень необычно. Но кое-что, конечно же, просочилось. Дело оказалось кошмарным. Садистское убийство, некрофилия, каннибализм, расчленение… список можно продолжить.

— Кто же был жертвой?

— Парень двадцати трех лет. Замучен и убит своими дружками. По-моему, всем было чуть меньше или чуть больше двадцати. — Бойжер наморщил лоб, вспоминая. — Девушке — самой младшей из всех — было семнадцать. В общем, перед тем как его убить, они долго пили. Несколько дней. Самогон по особому рецепту. В Исландии его называют бреннивин. И еще «черная смерть».

— Расскажи-ка о способе убийства, — попросил, заинтересовавшись, Форрестер.

— Его медленно кромсали ножами и ножницами. Это продолжалось несколько часов. От еще живого тела отрезали кусок за куском. Судья назвал это пролонгированным человеческим жертвоприношением. Когда бедняга скончался, все трое надругались над трупом, с извержением семени ему в рот и тому подобными штучками. Потом отрезали голову и, кажется, руки и ноги. И вырезали часть внутренних органов — почки и сердце. В общем, самым натуральным образом расчленили труп. И частью съели.

Форрестер смотрел на фермера, шедшего по узкой проселочной дороге в полумиле от них.

— И о чем это тебе говорит? То есть какие ассоциации с нашим делом?

Молодой детектив пожал плечами.

— Все те щенки поклонялись сатане и балдели от дез-метал. За ними имелся солидный список святотатств: поджогов церквей, осквернения могил и тому подобного.

— И?

— Они любили ошиваться во всяких старинных местах, связанных с язычеством. Вроде этого.

— Но труп они все же зарыли на свалке, а не в Стоунхендже.

— Да. У нас в Финляндии нет Стоунхенджа.

Форрестер кивнул. Фермер скрылся из виду — исчез за грядой кустов. На солнце набежали тучи, и древние стоячие камни сразу потемнели, сделались однотонно-серыми. Типичная для Озерного края погода — солнечный весенний день, и уже через полчаса веет почти зимним холодом.

— Что из себя представляли убийцы? В социологическом плане?

— Самый что ни на есть средний класс. Даже, можно сказать, богатые ребятишки. Не какое-нибудь отребье. — Бойжер поежился от холода и застегнул молнию куртки. — Молодежь из элиты.

Детектив жевал травинку и рассматривал молодого помощника. Ярко-красный анорак вызвал у Форрестера совершенно неожиданную ассоциацию — труп со вспоротым животом, истекающий алой кровью… Форрестер поспешно выплюнул травинку.

— Бойжер, а ты скучаешь по Финляндии?

— Нет. Иногда… Может быть, самую малость.

— Чего же тебе не хватает?

— Безлюдных лесов. Нормальной сауны. И еще… морошки.

— Морошки?

— Сэр, Финляндия не слишком интересная страна. У нас в языке существует десять тысяч слов для обозначения выпивки. Зимы очень холодные, остается только пить. — Ветер швырнул белокурый чуб Бойжера на глаза, и он рукой поправил волосы. — Есть даже анекдот такой. Его шведы любят рассказывать. О том, как много финны пьют.

— Валяй.

— Швед с финном как-то решили выпить. Взяли несколько бутылок самой крепкой финской водки. Сидят друг против друга и молча, без единого слова, пьют рюмку за рюмкой. Через три часа швед налил обоим и говорит «сколь», то есть «твое здоровье». А финн на него посмотрел презрительно и спрашивает: «Ты пить пришел или болтать?»

Форрестер рассмеялся и спросил Бойжера, не проголодался ли он. Тот радостно закивал и был отпущен в машину, где его ждали любимые сэндвичи с тунцом.

Детектив продолжал прохаживаться в одиночестве, рассматривал окрестности, думал. Леса вокруг находились в государственной собственности — участки лесоразведения Комиссии по лесному хозяйству. Ровные ряды чахлых елок тянулись вдаль, словно наполеоновские полки. Отряды берез, в отличие от них, маршировали вразброд. Полицейский задумался над рассказом Бойжера. Над «помойным убийством» в Хивинкаа. Не могло ли быть так, что банда убийц не выкапывала что-то на местах своих преступлений, а наоборот, закапывала трупы или кости? Но кажется на Крэйвен-стрит ничего не было зарыто. И в форте Сент-Эннз. Или плохо искали?

Форрестер подошел к краю каменного круга. В обе стороны от него уходили по дуге безмолвные менгиры. Некоторые из них распростерлись, словно погибшие могучие воины. Некоторые, напротив, стояли гордо и вызывающе. Он вспомнил прочитанное о Каслриге, о прямоугольной формации «важного, но неизвестного предназначения». Для того, кто проехал немалое расстояние, чтобы захоронить нечто, это очень подходящее место — самая символическая часть сооружения! Если Каслриг был настолько важен для убийц, значит, они просто обязаны появиться здесь.

Детектив обвел взглядом круг. Чтобы найти нужное место, много времени не требовалось: невысокие камни обрамляли прямоугольный участок возле сильнее всего изъеденных эрозией мегалитов.

Минут двадцать Форрестер исследовал пространство между ними. Он щупал ногой и, присев на корточки, тыкал пальцами в сырую темную землю и насквозь пропитанный водой кислый торф. Заморосил налетевший из Озерного края дождик. Форрестеру на шею посыпались холодные капли. Возможно, он уперся в очередной тупик.

Но в конце концов полицейский заметил кое-что в мокрой высокой траве: узкую полоску взрыхленной земли. Кусочек дерна вынули, а потом положили обратно.

Этого места не заметил бы случайный взгляд; его мог найти лишь тот, кто искал специально, зная, что ищет. Форрестер присел на корточки и принялся голыми руками выкапывать дерн. Он действовал против всяких правил, но просто должен был выяснить все немедленно.