Анатолий Ковалев - Гильотина в подарок

На нижней полке он сразу заметил высокую коробку из-под торта. Поставил ее на стол. Снял крышку.

– Ну и дела! – беспомощно прокомментировал Еремин.

Перед ним возвышалась нетронутая крепость, и надпись на французском гласила: «Моя любовь – моя Бастилия!»

Опомнившись, Константин бросился в ванную, но через миг оттуда раздался его разочарованный голос:

– Ни черта подобного!

– Посмотри, какого числа она родилась, – попросил Полежаев.

Тот появился с паспортом девушки в руках.

– Двадцать восьмого августа…

Уже за полночь Антон вошел в свою квартиру. Голова гудела от насыщенного событиями дня, а может, просто от голода. Еще в Кузьминках он мечтал о хорошем куске колбасы. Несмотря на то, что рядом находился труп девушки. Что поделаешь! Физиология берет свое, и бесполезно пытаться ее подавлять своей высокой нравственностью.

Он успел только сбросить туфли, как в дверь позвонили.

«Кого еще черт несет? Может, Еремин явился за авансом? Жлоб! Хапуга! Халтурщик! Антигерой!»

Он бы долго еще вешал на друга ярлыки, если б не воспользовался дверным глазком.

Вопреки законам логики, а также всяческим сюжетным психологическим выкрутасам, какими любил пользоваться писатель, на лестничной площадке ожидала гостеприимства и просто участия с его стороны маленькая девочка с трогательным рюкзачком на плече.

– Патя?!

– Чему ты удивляешься? – кокетливо пожала она плечами, впорхнув пестрой бабочкой в квартиру. – Я ведь обещала заехать.

Она вела себя так, будто не раз бывала в этом доме и знакома с хозяином уже много лет.

– А как же больная мамочка? – напомнил Антон и в очередной раз поставил на себе крест как на психологе.

– Мамочка? Ах да! За мамочкой есть кому присмотреть!

Она молниеносно избавилась от платформ и босиком прошлепала в кухню.

– Надеюсь, у тебя будет чем открыть? – спросила девушка, извлекая из рюкзачка бутылку белого бургундского. – И позаботься о закуске, милый. Такое вино не заедают селедкой!

– Я не ем селедку, – обиделся писатель. – И вообще, по какому случаю банкет?

– Вот здорово! – захлопала она в ладоши. – Ты не догадываешься? Мне сегодня сделали предложение!

– Поздравляю! – буркнул Антон. И тут только до него дошло, что предложение сделал он сам. Намерения его были настолько несерьезны, что он уже просто о них забыл.

– Не думала я, что ты такой легкомысленный!

– Я очень легкомысленный! И тебе не мешало бы получше узнать меня, прежде чем…

– О-ля-ля! – не дала она ему договорить. – Сейчас ты мне будешь петь про свои недостатки! Не хочу ничего слышать! Штопор у тебя есть?

Ему вдруг показалось в этот миг, что он имеет дело с многоопытной женщиной бальзаковского возраста, а не с юным, хрупким созданием, каким представлялась поначалу Патя. Неожиданное открытие подтвердило и то, как умело она расправилась с пробкой: ловко вкрутила спираль штопора, поставила бутылку на пол и быстрым движением, почти без натуги, с традиционным хлопком вырвала ее из горлышка.

– С тобой не соскучишься, – оценил он ее старания и полез в холодильник за колбасой.

Они расположились в маленькой неуютной гостиной с баррикадами из книг на полу. Вино и снедь с трудом разместили на круглом стеклянном столике, за которым не так давно сидела Василина. Из-за нее он когда-то свернул с пути добродетели. И вот где оказался.

– За нашу любовь! – с очаровательной белозубой улыбкой подняла бокал Патрисия и подмигнула хитреньким глазом.

– Что ж, попробуем, – не возразил Антон.

Вино было терпким и нежным.

– Ты недавно сюда переехал? – поинтересовалась она.

– Полгода назад.

– Заметно. А где до этого жил?

– Снимал комнату на Чистых прудах, – соврал он.

– Один?

– Что это значит?

– По-видимому, ты развелся с женой, оставил ей квартиру и поэтому снимал комнату.

– Твоей проницательности можно позавидовать.

– И давно ты в разводе?

– Какая тебе разница?

– Скучаешь по жене?

– Отстань!

Не обращая внимания на его раздраженный тон, она продолжала допрос, не забывая при этом улыбаться.

– А на Чистых прудах у тебя был кто-нибудь?

– Крыса жила в антресолях.

– Не поверю, чтобы только крыса! – захихикала девушка.

– И напрасно. Если хочешь знать, клеймо «разведен» чаще отталкивает женщин, чем привлекает. Клеймо «женат» кажется куда более соблазнительным. Оно поддерживает в женщине спортивный дух.

– Неплохо. А мне вот все равно.

– Ты только начинаешь жить.

– У меня, наоборот, такое чувство, что я слишком долго живу. – Теперь она по-другому улыбалась – печально и, как ему показалось, более естественно.

– Знакомая штука. Я подростком даже мечтал о смерти. Боялся и мечтал. Парадокс. А сегодня… Эта мертвая девушка… И что с того? О своей смерти уже как-то не задумываешься. Придет – ну и ладно.

– Хватит об этом! – резко оборвала она.

– А у тебя, по-моему, не сахарный характер, – не постеснялся заметить Антон.

– А тебе нравятся сахарные? Чтоб ходила по струнке, во всем потакала да еще кормила с ложечки!

– Мне, к сожалению, такие не попадались.

– И на этот раз промах! Я – не сахарная!

– Вот и славно. Значит, не растаешь.

Они снова выпили. Теперь уже «за вечную любовь». И тут он спохватился:

– Ты ведь за рулем!

Его озабоченный вид только прибавил ей веселости.

– За руль я сяду не раньше полудня.

– То есть?

– Я встаю очень поздно.

Он наконец осознал, что обречен, и после очередного тоста «за неувядающую любовь» вытряхнул девушку из кресла, приподнял за острые локотки и припечатал такой поцелуй страсти, что та сразу обмякла, как бы давая понять, что беззащитна перед его необузданной страстью.

Девочка оказалась что надо. Он, как музыкой, наслаждался ее сладострастными вздохами и стенаниями. Концерт окончился лишь под утро.

В полдень они еще не проснулись.

А Еремина с первыми лучами солнца поднял будильник.

Новое дело ждало частного детектива. Может, не столь увлекательное, зато прибыльное. А он был не из тех простофиль, которые упускают из рук хрустящие зеленые бумажки.

Он готов был послать к чертовой матери Полежаева с его пропавшим журналистом и безумными «предсмертными записками» несчастных жертв, если бы не…

Слова Елизарыча тревожили. Престарелый не стал бы распространяться вхолостую, ради красного словца. Предчувствие опытного эксперта – это первый шаг к разгадке. И Константин внешне небрежно отнесся к мнению старика только потому, что тот попал под горячую руку.

Ведь и у него, когда Антон сообщил ему по телефону о задушенной девушке, тут же возникла перед глазами детская комната в загородном доме. Ассоциация следователя – тоже не последняя вещь. И все-таки никаких видимых связей между этими двумя убийствами он пока не нащупал. Вот, правда, орудие убийства в наше время не столь распространенное. Братва предпочитает пользоваться АКМ и «узи». Те, кто помельче, выбирают «Макарова» и «ТТ». Совсем уж мелочь пузатая может и ножом пырнуть.