Анатолий Ковалев - Гильотина в подарок

«И здесь он хранил уникальную коллекцию? Верится с трудом. Темнит малыш. А зачем темнит?»

Парень быстро справился с двумя замками и шагнул внутрь. Константин последовал за ним.

Квартира оказалась однокомнатной. Оба окна выходили во двор.

Еремин проверил шпингалеты, хотя понимал, что в этом нет особой нужды. На дворе лето, а старушка вполне могла оставить открытым окно, а сама уйти в магазин. Стариковская забывчивость – дело известное.

– Сколько лет было бабушке? – поинтересовался он.

– Семьдесят семь.

– Не очень-то надежный страж для ваших сокровищ.

– Это мое дело, – недовольно пробурчал Старцев.

Убогая допотопная мебель источала запах старости и запущенности. Односпальная высокая кровать с панцирной сеткой и тронутыми ржавчиной стальными спинками. На таких еще в детстве доводилось прыгать, изображая акробата на батуте, – уже тогда подобные реликвии без сожаления отправлялись на помойку. Почерневший от времени буфет предоставил убежище многочисленному семейству тарелок, блюдечек и чашек с незатейливыми советскими орнаментами, а также всякого рода представителям советского кича. Здесь был и светящийся в темноте белый орел, и стеклянная пепельница с молотобойцем-стахановцем, нарисованным на дне, и крохотный ночник в виде Дворца съездов. Колченогий шкаф хранил бабушкину одежду, усердно сдобренную нафталином. На маленьком круглом столике лежала выцветшая клеенка и стоял горшок с погибшей фиалкой, подставкой которому служила какая-то пожелтевшая книга без переплета.

«Небогато жила бабулька, – прокомментировал про себя Еремин. – А может, вся эта нищета – лишь для отвода глаз?»

– Где же тут можно спрятать коллекцию? – задал он резонный вопрос.

– Где она была спрятана, уже не важно, – ухмыльнулся тот. – Главное, что сейчас ее здесь нет.

Чем дольше он общался с этим крутым молокососом, тем сильнее ощущал свою незавидную роль во всей этой возне. Будто участвовал в какой-то нелепой викторине, где загадки не имеют разгадок и всякий вопрос ведет в тупик.

Он попросил разрешения закурить и сел на высокий табурет.

– Зря вы пренебрегли помощью моего эксперта. Была бы хоть ничтожная, но зацепка.

– Бесполезно. – Малыш присел на бабушкину кровать и тоже закурил. – Во время похорон здесь перебывало столько народу, что уже никакой эксперт не поможет.

– Не понимаю, с какой целью вы привезли меня сюда? – решил наконец откровенно поговорить следователь. – Это имело бы смысл, если бы я увидел тайник и хорошенько подумал над тем, каким образом добрался до него вор. Что же касается самой квартиры, то она так уязвима для человека осведомленного.

– Вот именно – осведомленного! О коллекции не знала ни одна живая душа!

– Но бабушка-то знала!

Старцев опустил голову, видно, бабушку он совсем не брал в расчет.

– Она боялась, – прошептал он, и его самонадеянность в этот миг куда-то улетучилась. – Очень боялась. Вряд ли проговорилась бы.

– А во время похорон коллекция еще находилась в доме?

– Да.

– Кто-нибудь случайно не мог ее обнаружить?

– Исключено.

– И если бы обнаружил, то унес бы все, – размышлял вслух Еремин. – Как вы думаете, почему злоумышленник взял только эту безделушку, ведь там, наверно, было немало ценных вещей?

– И даже более ценных, чем эта, – подтвердил Вадим Игоревич. – Не знаю почему, – пожал он плечами, но сыщик сразу почувствовал недоговоренность.

– Мне очень трудно с вами, – признался Константин. – Если вы решили доверить свою тайну, то уж идите до конца. Иначе я вряд ли смогу вам помочь.

Старцев не удостоил следователя ответом, но явно задумался над его словами.

– И все же с какой целью вы меня сюда привезли?

– Опросить соседей.

– Что это даст? Время Знаменских и Томиных прошло. Уверяю вас, что большинство мне просто не откроет дверь, а оставшееся меньшинство ничего путного не скажет, а при этом постарается выудить максимум информации. Мне дорого мое время.

– Я предполагал, что вор был знаком с моей бабушкой и бывал у нас в гостях, и кто-нибудь из соседей мог его видеть.

– Не лишено смысла, – признал Еремин. – А конкретные подозрения у вас есть?

– Нет! И все же как вы намерены действовать?

«Так я тебе и рассказал!» – усмехнулся в душе следователь.

– Для начала мне бы хотелось многое прояснить, но вы со мной не откровенны.

– Задавайте вопросы, – снизошел юный авторитет. – На некоторые я, возможно, отвечу.

– Вчера, в ресторане, я уже спрашивал… Где вы храните ключи от этой квартиры?

– В сейфе, – неопределенно ответил тот.

– А ключ от сейфа?

– На связке ключей от московской квартиры.

– Уже теплее, – улыбнулся детектив, и эта улыбка скорее всего означала: а сейчас мы тебя немного пощекочем, голубчик! – А ключи от московской квартиры…

– Всегда при мне.

– Даже когда спите, принимаете ванну, сидите, пардон, на горшке?

– Ну-у… – Старцев опешил, и в его красивых голубых глазах возникла какая-то догадка.

– Достаточно одной минуты, чтобы сделать слепок с любого ключа. Не будьте наивны.

– Но для этого нужно хотя бы иметь информацию о моей бабке! И о моей коллекции!

– И о той самой безделушке, которой в этой коллекции теперь недостает, – спокойно добавил Еремин.

– Вот именно!

– Не горячитесь, молодой человек. – Он вряд ли имел право на такое обращение, потому что разница в возрасте между ними составляла семь-восемь лет, но в этот момент Константин чувствовал себя значительным и солидным. – Весь фокус в том, что вор каким-то образом узнал о вашем приобретении в той самой стране, где вы нарушили визовый режим.

– Это невозможно.

– Почему?

– Я никому об этом не говорил.

– А бывший хозяин вещицы? Предположим, у него уже был покупатель, но вы дали большую сумму, и конкурент, само собой, отпал. Отпал, но не смирился с тем, что его обошли. Разве бывший хозяин безделушки не мог навести его на вашу коллекцию?

– Это невозможно, – повторил Старцев.

– Что вы хотите сказать? – насторожился следователь. – Что хозяин вещицы будет нем, как рыба? Он мертв?

Последний вопрос прозвучал так естественно и прямодушно, что парень несколько секунд не мог прийти в себя, а потом взорвался:

– Идите к черту вместе с вашими догадками! Если бы я знал, что вместо того чтобы искать вора, вы будете обвинять меня в убийстве, то никогда бы в жизни не обратился к вам!

– Я ни в чем вас не обвиняю. Не надо нервничать. – Еремин сохранял полное спокойствие, только глаз по-прежнему щурился. – Можем подойти к делу с другой стороны. Требуется всего-навсего вспомнить, кто бывал у вас дома, скажем, до того дня, как умерла бабушка. И особенно обратить внимание на тех, кто оставался ночевать.