Калеб Карр - Ангел тьмы

— О, лично у меня руки будут заняты, — отозвалась мисс Говард, с улыбкой поднимая еще одну стопку книг и документов. — К счастью для этой толпы.

— Шутки шутками, — вмешался Люциус, вытирая лоб, ярко блестевший под жарким утренним солнцем, — но вы будете осторожны, доктор? В конце концов, девочка — ключ к нашему делу.

— Да, детектив-сержант, — ответил доктор. — И не просто осторожен. Никто не причинит никакого вреда ни ей, ни кому-либо еще, я клянусь вам.

— И Эль Ниньо тоже! — заявил туземец, на что я улыбнулся детектив-сержанту.

— И Эль Ниньо тоже, — пробормотал я, пощелкав языком на лошадь мистера Пиктона, и мы медленно тронулись.

Разворачиваясь, мы следили за остальной четверкой, пробивавшей себе дорогу в толпе перед зданием суда; трубка мистера Пиктона вспыхивала, точно дымовая труба кузницы, когда он приветствовал знакомых с до невозможности фальшивым радушием.

— А, мистер Гроуз, какое облегчение для меня — видеть здесь представителя нашего «Уикли Джорнал», да еще и самого редактора! Поистине приятно! Человек моего рода занятий редко встречает такую демонстрацию поддержки!

Мы начали покидать поле слышимости, как раз когда раздраженный голос ответствовал мистеру Пиктону:

— «Боллстон Уикли Джорнал» уж точно не собирается поддерживать вас, сэр, если вы действительно намерены добиться обвинительного приговора для несчастной миссис Хатч!

Последним, что мы услышали из этого разговора, был ответ мистера Пиктона:

— Ах, какая жалость! Шериф Даннинг, вы же напомните этим людям — включая и нашего друга Гроуза, — что подобные заседания закрыты для общественности, не так ли? Вот молодчина…

Доктор издал тяжелый вздох, и я обернулся к нему.

— Тысяча чертей, — прошептал он, отворачиваясь от сцены перед зданием суда и потирая свою высохшую руку здоровой. — Ну вот и начинается…

Добравшись до фермы Вестонов, мы увидели, что вся семья уже вышла из дома и окружила коляску — простой, но достойный экипаж, покрытый блестящим новеньким слоем черной краски. Выглядели они так, будто собирались в церковь: начищены и одеты в какую-то темную, официального вида одежду, которую, вероятнее всего, надевали только по воскресеньям да на свадьбы и похороны.

Доктор сел в коляску вместе с ними, на одно сиденье с Кларой, чета Вестонов заняла другое, а Кейт взобралась на кучерское место вместе с Питером, который взялся править.

Клара воплощала собой, разумеется, нервозность и смятение: ее золотые глаза округлились и бегали, как у напуганной чистокровной верховой лошади. Едва забравшись в коляску, доктор велел ей открыть альбом и достать карандаши: очевидно, он понял, что это лучший способ отвлечь ее мысли от того, куда она едет и зачем. Питер тронулся по дорожке, я направил наш экипаж за ним, и всю дорогу до города мы с Сайрусом и Эль Ниньо как следует высматривали любопытные или враждебные лица, что могли встретиться нам по пути.

Вплоть до окраины Боллстон-Спа нам так и не попалось ни одного — но холодные взгляды, что устремлялись на нас в самом городке, ясно говорили: слухи о происходящем в суде распространились повсюду. В целом реакция, кажется, была той же, что и у тех смельчаков, кои всей толпой приперлись к зданию суда. То была не совсем стадная психология толпы — я видывал толпы в действии, — здесь было нечто иное. Жители Боллстон-Спа по большей части как будто пребывали в замешательстве: их лица были взволнованы, изборождены морщинами, и ясно выражали желание, чтобы мы проваливали обратно в исторгший нас злой город.

— Странно, сеньорито Стиви, — заметил в какой-то момент Эль Ниньо. — Эти люди — они не хотят, чтобы нашлась малышка Ана?

— Они на самом деле не видят связи, — ответил я; мы как раз проезжали мимо отеля «Орел», ловя просто массу пристальных взглядов. — А мы не можем им сказать, потому что так велел сеньор. Это тайна, если ты понимаешь, о чем я.

— Значит, — кивнул Эль Ниньо, — потому они так и смотрят. Если б они узнай историю малышки Аны, они бы чувствовать по-другому. Точно.

Я чертовски надеялся, чтобы абориген оказался прав.

Сцена у здания суда не сильно изменилась, а лишь только два наших экипажа въехали на Хай-стрит, к нам подошел мужчина крупного сложения с густыми седыми усами, в широкополой соломенной шляпе и со значком на отвороте сюртука.

— Иосия, — вежливо, но серьезно обратился он к мистеру Вестону.

— Шериф Даннинг, — бесстрастно кивнул мистер Вестон. — Народ собрался.

— Да, сэр, — ответил шериф, несколько встревоженно оглядывая толпу. — Ничего серьезного — но, может, вы пожелаете отправиться в объезд. Пройдете через цокольный этаж. И будьте ко всем снисходительны. — Он покосился на Клару и сказал с улыбкой: — Привет, юная мисс. Приехали посетить суд, верно? — В ответ Клара спряталась за руку доктора, и шериф отвел глаза и встретил его взгляд. Улыбка мужчины испарилась. — Как бы то ни было, Иосия, — произнес он, — я просто думаю, так поступить будет проще.

Мистер Вестон кивнул, развернул коляску на Бат-стрит и покатил вниз по холму к черному ходу в здание суда. Я было собрался последовать за ним, но Сайрус потянулся и схватил меня за руку.

— Нет, Стиви, — сказал он. — К передней двери. Давай убедимся, что эти ребята не отправились за ними.

Я знал, о чем он: с Сайрусом и Эль Ниньо внимание толпы, скорее всего, сосредоточится на нашем экипаже, куда бы он ни направился; а если мы просто подъедем к фасаду суда и внаглую проследуем через парадный вход, то наверняка дадим Кларе и Вестонам без труда попасть внутрь.

Так что я подхлестнул лошадь мистера Пиктона до бодрого галопа и сделал все, что мог, чтобы побыстрее проехать оставшиеся полквартала. Точно как и говорил Сайрус, едва мы вышли из экипажа и поспешили к лестнице, все взгляды толпы оказались направлены на нас. Донеслось несколько смешков, но прищелкиваний языком и легкой ругани было куда как больше — и, разумеется, мы услышали кое-какой бубнеж насчет «проклятых ниггеров» и тому подобного; все они имели целью добиться какой-то реакции от Сайруса и Эль Ниньо. Но те умники, что бурчали это, не знали, с кем имеют дело: Эль Ниньо, если он их и слышал, никак не выдал понимания, а Сайрус давно научился сдерживать эмоции насчет подобных сентенций в свой адрес.

У парадной двери мы лицом к лицу столкнулись с охранником Генри, который, похоже, немало переживая по поводу того, что подумает толпа о его следующем шаге, принялся грызть ногти на руке.

— Что ж это такое, Генри? — обратился к нему какой-то напыщенного вида мужчина, по чьему голосу я опознал в нем редактора «Боллстон Уикли Джорнал» мистера Гроуза. — Неужели уважаемым жителям общины и представителям прессы запрещено присутствовать на этом процессе, тогда как детям и — хм, — тут взгляд мистера Гроуза переместился с Сайруса на Эль Ниньо, — дикарям разрешено?