Джеймс Грант - Золотой остров

— А та интрига во Франции?

— Именно так, интрига. Порошок был безвреден, это не героин, а в роли полицейских выступило несколько нанятых тамошних плутов. Нужно было затащить тебя сюда, в Ирак, с наименьшей суетой и хлопотами. Это сработало, и единственный способ у тебя выбраться отсюда — это помочь нам.

Я молча смотрел на Делейни, и он опять прочел мою мысль.

— Деньги ты получишь, пятьдесят тысяч. Не сразу, а как только мы… — он остановился на секунду, — как только это будет возможно после нашего возвращения.

В последовавшем долгом молчании я пытался, хотя и тщетно, осмыслить происходящее. Увы, ясно было лишь то, что выбор у меня действительно отсутствовал.

Подойдя к одному из тел, я снял с него куртку и брюки; затем проделал то же со вторым. На обеих куртках были небольшие входные дырки от пуль. Подтащив тела к машине, я быстро переоделся и натянул свою одежду на один из трупов. Затем, охраняя пленника, дал возможность переодеться Делейни. С неохотной помощью сержанта мы погрузили тела в машину. После чего я подтолкнул сержанта занять место впереди, рядом с водителем. Делейни сел сзади, держа пистолет на колене. Усевшись за баранку, я завел мотор и поехал в южном направлении, миль на пять в сторону от дороги. Пустыня становилась все более неровной из-за каменистых пород, выступающих из песка.

У одной из каменных гряд я остановился и под наблюдением Делейни мы с арабом вытащили трупы и затолкали их подальше под камень. Послав сержанта набрать небольших камней, чтобы завалить тела, я сел на крыло «джипа» и изложил Делейни некоторые свои соображения.

— Не позже чем через два часа мы сможем быть в Багдаде. Уже подступят сумерки, и с документами этих двоих и с помощью сержанта у нас есть неплохой шанс проникнуть в тюрьму с первой попытки.

— А если нет?

— Тогда и посмотрим

— Если мы не попадем туда, что ты собираешься делать с ним? — ткнул он пальцем в сторону араба. — Мы вряд ли сможем прикончить его в центре города.

Медленно и впервые с той поры, как все это началось, я постиг суть происходящего. Смятение, сотворенное Поттером и Делейни, и обещание хороших денег выбили из моих мозгов сознание того, что выживание в операции такого рода всегда сопровождается вероятностью убийства. Вероятность стала реальностью, и все указывало на то, что эта реальность будет осуществляться. С отвращением я осознал, что вызывающая омерзение мысль связана не с убийством, а с деньгами. Очевидно, причиной душевных перемен во мне в армейские времена не были соображения гуманитарного характера. Все дело было в цене, и Поттер с Делейни назвали мою цену. Эта мысль не была особенно приятна, но было не время и, определенно, не место философствовать по этому поводу. Так или иначе, как поспешил сказать Делейни, у меня не было выбора. Я взглянул на сержанта, и тот перестал быть человеческим существом, превратившись в проблему, подлежащую отстраненному и хладнокровному рассмотрению.

— Попытаемся пробраться с ним, — сказал я Делейни, — а если не выйдет, отъедем в пустыню, покончим с ним, и снова в город, попробуем предпринять что-нибудь еще.

Делейни посмотрел на меня с напряженной улыбкой, никак не отразившейся в его глазах.

— О'кей, — сказал он и, подойдя к арабу, жестом приказал ему снова забраться в машину. Я в это время отвернулся, чтобы еще раз взглянуть на скалу, где были спрятаны трупы.

Должно быть, на несколько секунд Делейни потерял бдительность: взревел двигатель и его обдали струи песка, выброшенные из-под задних колес. Это дало сержанту несколько драгоценных секунд, достаточных, чтобы удалиться на расстояние, на котором прицельный выстрел из пистолета был невозможен. Делейни, тем не менее, попытался и каким-то немыслимым чудом попал в цель. «Джип» резко зарылся в песок, и я бросился к машине. Делейни окликнул меня и, обернувшись, я увидел его укрывшимся за камнем.

— Винтовки, — это было все, что он произнес в ответ на мой вопросительный взгляд. Я сообразил, что если араб был лишь ранен, то его огневая мощь не уступала нашей. Находясь как раз посередине между машиной и камнем, я решил, что выбрать наступление не намного опаснее, чем отход. На самом деле риска вообще не было. Сержант сидел, обхватив рукой плечо, в которое ударила его одна из пуль Делейни. Он взглянул на меня серьезно и без страха.

Я слышал, как сзади подошел Делейни и, не говоря ни слова, выстрелил сержанту в шею. Выстрел выбросил араба из «джипа», за ним в воздухе клубился фонтанчик крови. Я уставился на Делейни, не веря случившемуся. Затем повернулся и обошел машину в надежде, что араб еще жив. Надежда не оправдалась. Я посмотрел на Делейни поверх капота:

— Ублюдок.

Не обращая на меня внимания, он забрался на место водителя и ждал. Через несколько минут, в течение которых мне удалось сдержать рвоту, он произнес:

— Поехали. — Я не двинулся с места. — Теперь слушай, что я скажу, — произнес Делейни. — Мы знали, что это будет не пикник. Если ты надеялся пройти через это и избежать того, что кто-то при этом умрет, то ты просто дурак. — Он выразил словесно мои собственные предшествующие мысли.

— Тело, — сказал я устало, — лучше положить его к остальным.

Когда я принялся затаскивать окровавленный труп на крыло, Делейни вылез, ухватил его за ноги, и мы положили тело поперек капота. Подъехав к камню, молча подложили под него третьего мертвеца, завалив сверху мелкими камнями. Затем пригоршнями песка мы вытерли кровь с машины, сели в нее и покатили на восток.

Делейни держался в стороне от дороги, не приближаясь ни к какой замеченной машине меньше чем на милю. Мы оба молчали до тех пор, пока не подъехали к окраинам города.

— Теперь придется выбираться на дорогу, — сказал я Делейни. — По ней мы сможем выскочить на улицы за аэродромом и найти место, где можно оставить машину, чтобы позже ее забрать.

— Нет. На машине мы в большей безопасности. Это милитаризованное государство, и если мы разъезжаем, как хозяева, вероятность привлечь внимание гораздо меньше, чем если бы перлись пешком. Мы оба выглядим довольно грязно, и меньше всего мне бы хотелось, чтобы какой-нибудь офицер арестовал нас за невнимание к чести мундира.

Я взглянул на него, удивленный этой попыткой юмора, и кивнул, соглашаясь. Выбравшись на дорогу, мы повернули направо по залитому гудроном покрытию. Через несколько минут я мог различить аэродромные строения, а вскоре мы оставили конечный отрезок основной дороги слева от себя. Когда машина въехала в город, мне было трудно вспомнить нужный маршрут по заполненным людьми улицам — большинство примет, что я помнил, было скрыто за лесом новых зданий, построенных после революции.