Уильям Лэндей - Душитель

— Ужасно. Что за люди…

— Я пришел за ней.

— С чего ты взял, что я как-то с этим связан?

— У меня тоже есть братья.

— И что?!

— Мне нужна эта кукла, и точка.

— Рождество давно прошло, Стан.

— Оно вернется в будущем году. Если кто-нибудь опять его не украдет.

— А ломбарды ты не проверял?

— Рик, давай обойдемся без болтовни. Я не собираюсь делать из мухи слона. Мне неохота тебя арестовывать, и по большому счету дело ерундовое. Я хочу вернуть фигурку, только и всего. Никто ничего не узнает, все останется между нами. Если сумеешь помочь, я буду признателен. У меня и так полно работы.

— Слово? Слово полицейского и честного христианина?

— Да, слово.

Рики подошел к шкафу, вытащил фигурку Христа и протянул ее ногами вперед детективу.

— Спасибо.

— Мы, честные граждане, охотно помогаем смелым парням в синей униформе.

— Господи, а эта штука тяжелая, — заметил Гедамински. — Из чего она сделана, из свинца?

— Это тяжесть наших грехов, Стан.

Гедамински сунул фигурку под мышку, точно книгу.

— Еще что-нибудь, Стан? Похоже, у тебя что-то на уме…

— Меня беспокоит одно дело… ограбление в отеле «Копли» в ноябре. Кто-то обчистил ювелира. Ничего не слышал об этом?

— Конечно, слышал.

— Говорят, парень потерял почти миллион долларов. Бриллианты.

— Люди лгут, Стан, сам знаешь. Любую пропажу оценивают вдвое выше, когда несут жалобу в страховую компанию. Это все чушь. Потрясти бы их самих. Жулики.

— А сколько, по-твоему, потерял ювелир?

— Стан, откуда мне знать?

— Вот о чем я думаю. На тебя это совсем не похоже. Вор забрался в номер, разбив окно. Стекло валяется по всему полу. Я так им и сказал: «Это не Дэйли. Рики Дэйли не оставляет улик. Он входит и выходит без единого следа, это фирменный знак».

— Спасибо.

— Произошло крупное ограбление, и никто ничего не знает. Тогда я подумал: на месте Рики Дэйли я поступил бы именно так — разбил окно и устроил беспорядок.

— Я бы рад тебе помочь, Стан, но я действительно не в курсе.

— В отеле было полно народу, постояльцы и так далее. Надеюсь, кто-нибудь из них что-то вспомнит.

— Возможно.

Гедамински покачал в руках фигурку Христа.

— Спасибо. Я этого не забуду.

— Лучше забудь.

— Договорились. Прошу прощения, что вытащил тебя из постели до обеда.

Рики проводил его до дверей.

— Слушай, Стан, можно тебя кое о чем спросить? Почему ты так беспокоишься?

— О чем?

— Происходит столько серьезных вещей… Женщин душат и убивают… да Господи Боже мой, только что застрелили президента! Весь мир катится к чертям, а ты тратишь время на какие-то дурацкие ограбления. От них никому нет вреда. У леди свистнули сережки, ну и что? Страховая компания ей уплатит, и она купит новые, еще лучше. Кто тут жертва? Страховщики? Да это же едва ли не самые богатые люди на свете. Кража — лучшее, что может случиться со страховой компанией: именно так нас убеждают приобретать страховки. Больше шансов погибнуть от молнии, чем быть ограбленным, и все же, когда кого-то обчищают, десять идиотов немедленно бегут страховаться. Кража — преступление без жертв. И потом, их нельзя прекратить. Ты слышал, в прошлом году Кастро ввел смертную казнь за грабеж? И знаешь, что случилось на Кубе? Количество ограблений возросло. Да. Так в чем же смысл? Такова человеческая натура, с ней нельзя бороться. То есть я понимаю, кто-то должен расследовать эти дела, бегать по ломбардам, искать награбленное и арестовывать виновных. Но почему именно ты? Ты хороший полицейский, Стан, у тебя светлая голова. Ты должен заняться чем-нибудь серьезным, право же: искать Душителя. И не беспокоить людей.

Гедамински разинул рот.

Рики ухмыльнулся:

— Я шучу, Стан. Эй, не урони Иисуса, он хрупкий.

Детектив зашагал к двери, сказав на ходу:

— Его утяжелили.

— Что?

— Статую утяжелили. — Он приподнял фигурку. — Внутри кладут груз, чтобы при сильном ветре, зимой, кукла не упала и не разбилась.

— Откуда ты знаешь? — удивился Рики.

— Не знаю. Это предположение.

— Поэтому ты такой хороший детектив. Я бы в жизни не догадался.

— Ты не прав, когда рассуждаешь об ограблениях — что это преступление без жертв, никто не страдает, ну и так далее. Преступление есть преступление, инстинкт один и тот же. Ты смотришь на преступника, открываешь его досье и видишь прежние приговоры за аналогичные дела. Душитель… Что мы о нем знаем? Что общего во всех этих убийствах? Две вещи. Он входит и выходит, не применяя силы и оставаясь незамеченным. И что он делает, перед тем как уйти? Крадет. На что это похоже?

— Ты кое о чем забыл, Стан: он душит женщин.

— Держу пари, когда этого парня поймают, в его досье окажется судимость за взлом.

— Значит, ты считаешь, что Душитель — взломщик?

— Это предположение.

Джо нравились булыжные мостовые старого Уэст-Энда. Он не мог бы выразить свои ощущения, но он наслаждался — точь-в-точь как собаки стучат хвостом по полу, слушая музыку. Эти улицы его радовали.

От рухнувших домов поднимались облака пыли, и ветер нес их через город. От пыли горели глаза, а воротник рубашки и носовой платок к вечеру чернели. Церковь Святого Иосифа одиноко стояла в этом самуме. Джо понимал, что Уэст-Энд чем-то для него важен, но чем? Видимо, это напоминание о том, что, в конце концов, город — грязь, и, возможно, раз в сто лет нужно его как следует перетряхивать. Начинать сначала. Новый Бостон — и к черту старый. Старый город весь прогнил. Хорошо, если б можно было возвести самого себя с нуля — новый улучшенный Джо. Но так не бывает. Город можно сравнять бульдозером, а от прошлого не отделаешься — твои долги и ошибки остаются с тобой.

Джо непременно каждые два-три дня проходил мимо магазинчика Вассермана. Старика еврея не было видно. Джо забеспокоился, что с ним неладно. Ходили истории про старых уэст-эндцев, которые отправлялись выпить кофе, а по возвращении домой обнаруживали на двери замок. Это действовал департамент перепланировки. Возможно, они таки изыскали способ выжить Вассермана. Но Джо в этом сомневался. Если старика не напугали головорезы Зонненшайна, его так просто не возьмешь. Джо совал в почтовый ящик записки с просьбами позвонить в участок. Каждый раз, оставляя очередное письмо, он слышал, как погромыхивает крышка ящика, и понимал, что Вассерман не позвонит. Полицейский ничем не мог ему помочь. Слишком поздно.

Однажды, во время очередного визита, Джо заметил неподалеку парня — того самого, с которым он познакомился несколько недель назад, когда сунул ему пистолет в физиономию. Джо сидел в машине, наблюдая за тем, как подросток устало бредет мимо. Когда Джо выскочил, парень даже не попытался удрать.

— Помнишь меня?