Дмитрий Вересов - Избранник ворона

— Но-но, ты полегче… — прикрикнуло было лицо, но рык сполз на фальцет.

— Батя приедет, мы первым делом в поликлинику… — Она откладывает недоеденный пирожок и сладко потягивается. — Потом к прокурору. Суши сухари, Бузинов.

Его заскорузлые толстые пальцы нервно разглаживают мятые купюры на краю стола.

— Вот… Возьми… Только бате не закладывай, Христом Богом…

— Поезда тут долго стоят, — задумчиво говорит она, не глядя на деньги. — Бабульки мно-ого чего продать успевают. И рыбку, и морошку, и огурчики. Торговля бойкая… А с каждой бабульки-то по полтинничку… Или по рублику, а, Бузинов? — В ответ слышится только громкое сопение. — На «Москвича» набрал уже или еще копишь?

— Коплю…

— И сберкнижка есть?

— Есть…

— Бате еще часа два ехать… Давай, Бузинов, поспешай, успеешь еще две сотни положить — твое счастье…

— Ах ты…

Мерзкое лицо наливается краской.

— На передачи больше уйдет. Если, конечно, женка их тебе носить не побрезгует, педофилу сраному.

— Я тебе не пидор… — хрипит вконец униженный Бузинов.

— Будешь, если бабки не принесешь. В две секунды опетушат…

Принес. Пыхтя, вывалил перед ней на стол. Вид красных червонцев и сиреневых четвертных не согревает. Греет другое: мысль о том, что в следующий раз она слиняет из родительского дома не бродяжкой беспаспортной на товарняках, легкой добычей любого самца, наделенного властью или просто силой, а законнейшей пассажиркой мягкого вагона, при деньгах и документах…

— Все теперь? — сипит Бузинов. — Почти. — Она не спеша прячет деньги во внутренний карман курточки. — Наклонись-ка. И остывшим какао — в рожу.

— Умойся, Бузинов. А то вот-вот начальство нагрянет…

Ей пятнадцать лет…

— Позор! — визжит мать, заткнув уши, чтобы не слышать никаких возражений. — Дочь начальника милиции города!..

— И директора универмага… — послушно вторит папаша, а на пропитой физиономии выражение тихой радости, что не его, горемычного, сегодня ефантулит дорогая супруга.

— Шлюха помоечная! С последней шпаной, по подвалам!..

— Ключи бы от дачи не прятала, так было б не по подвалам…

— Что! Отец, ремня! В колонию! Валидолу мне!.. Мать в изнеможении валится в кресло. Отец, кряхтя, шарит по полкам в поисках лекарства. Секунда передышки…

— И как нам теперь людям в глаза смотреть прикажешь?!

— А вы меня с этих самых глаз сплавьте куда подальше. В Москву, на худой конец, в Ленинград. В торговый техникум…

Ей шестнадцать…

— Это все? Да на один наркоз как минимум тридцатник нужен.

— Я и так шапку продал… — В глазах Сережки недоумение, упрек, обида. — И вообще, не надо из меня негодяя делать, а! Сама напросилась, а теперь…

— Сама, говоришь?.. А не пошел бы ты, Жибоедов…

Ей семнадцать…

— Чего ревешь-то, подруга, радоваться надо. Теперь гуляй сколько хошь — и подзалететь не страшно! Да и кому они нужны, спиногрызы-то, при такой нашей жизни?.. А что из техникума поперли — так у нас на химическом лаборанткам лимитную прописку дают и общежитие… Да, на восемьдесят рэ, конечно, не разбежишься, ну, ничего, я тебя подрабатывать научу — не фиг на фиг! Значит, вечерком одевайся пофасонистей, подмажься… В ресторан пойдем!

Восемнадцать…

— Где это я? Что было?

— Было, родная… Правило у меня такое, для подобных случаев жизни — бокальчиками обменяться, быстро и незаметно для дамы. Если бы помыслы твои были чисты, гуляла бы сейчас с честно заработанной двадцаткой, а не валялась здесь, бледная, как спирохета… Так что, гражданочка Ильинская Ольга Владимировна, выходит, ты теперь моя со всеми потрохами.

— Паспорт отдай…

— Это же за какие такие заслуги?

— Я тебе денег дам…

— Сколько мне надо, у тебя нет.

— В менты сдашь?

— А что я с этого буду иметь? Нет уж, я тебя, Ольга Владимировна, намерен использовать с максимальной выгодой… Кофейку хлебнешь? Бодрит.

— Ты что задумал?

— Не боись, родное сердце, не расчлененку… Топорно работаешь, Ольга Владимировна. Кло-фелинчик твой — штука иногда нужная, но примитивная и, как видишь, небезопасная. Пора, дорогая, разнообразить арсенал, повышать квалификацию.

— Учить будешь?

— Чем иронизировать, лучше скажи — насчет хипеса как мыслишь? Никак. В картишки не интересуешься? Тоже нет. Где и на чем солидного клиента брать знаешь? Не знаешь. Почем сейчас доллар стоит? Тоже не знаешь. Знакомства в гостиницах есть? А в комиссионках?.. Учиться тебе и учиться, дорогая Ольга Владимировна, как завещал великий Ленин.

— Меня Линда кличут…

— А меня Ринго. Говорят, похож.

— Похож. А на самом деле как зовут?

— Виктор. Виктор Васютинский. Правда, родился под другой фамилией. Знаешь, какой?

— Ну?

— Штольц. Так что, наша встреча — знак судьбы.

— Штольц и Ильинская? Как в «Обломове»?

— Неужели читала?

— Я много чего читала…

Девятнадцать…

— Слушай, а как там твои папахен с мамахеном? Может, проведаем, устроим, так сказать, возвращение блудной дочурки?

— С чего это вдруг? Совсем крыша протекает?.

— Не скажи. Недельку комедию поломаем, обаяем старичков, подарочками ублажим, глядишь, папашка твой мне рекомендацию по всей форме нарисует.

— Куда рекомендацию? В страну Лимонию тайгу валить? Это он быстро.

— Ой, помягше к людям надо, Линда Батьковна, помягше, а вот мыслить — ширше и переспективнее… Мне, душа моя, не на лесоповал надобно, а наоборот, на юридический факультет университета…

— Ну точно, тронулся…

— Не скажи. Умным людям даже верхнее образование не помеха. Если, допустим, и нет у нас с тобой в жизни амбиций, кроме как потрошить жирных карасей всеми известными способами, так ведь диплом в кармане и должность соответствующая этому делу могут очень даже поспособствовать, Я и тебя, лапушка, всерьез к наукам приобщить намерен. Ты у меня через годик на филологический поступишь.

— Мило. А почему именно филологический?

— Официальная маза для контактов с фирмой. Сама ведь замечаешь, как они к нам зачастили. Америкашки, япошки, не говоря уж про турмалаев и прочих шведов. Разрядка, душечка… Плюс факультет невест. Там со всего города чудо-охломончики пасутся — пухленькие, богатенькие, глупенькие. Только сачок подставляй.

— Я тебе остохренела? Мерси!

— Зачем так ставить вопрос? Надо же нам в этом чудном городе легализоваться. А то, о чем я говорю — способ испытанный, нехитрый, недорогой и надежный. Охмурить какого-нибудь маменькиного сыночка из приличной семьи, выскочить за него замуж, быстренько развестись и отсудить квартирку с имуществом. Учти при этом, что и я со своей стороны буду делать ровно то же самое. И тогда, через пару-тройку лет…