Фернандо Льобера - Девятый круг

Молодые люди вошли, юноша произвел раскопки в кармане куртки и выудил измятый лист бумаги, старательно расправил и вручил Себаштиану. Давид носил длинные волосы – намного длиннее, чем у невесты, – покрашенные в светлый цвет (хотя под шерстяной шапочкой, как показалось Себаштиану, мелькнул другой, контрастный, оттенок), и серьгу в левом ухе. Парень щеголял в мешковатой одежде в соответствии с молодежной модой (или, во «сяком случае, модой, навязанной сериалами): приспущенных штанах, цветной футболке, джинсовой куртке и шерстяной шапке. Давид был среднего роста, худой и болезненно-бледный, как все коренные мадридцы на исходе зимы. Роса, стриженная гораздо короче, и тоже блондинка, была упакована в умопомрачительно узкие джинсы, кроссовки и черный толстый жакет.

Себаштиану проводил ребят в гостиную и предложил им выпить.

– Нет, спасибо, – отказался Давид. Он с любопытством изучал комнату. В конце концов его взгляд задержался на предмете воистину примечательном. – Красивая доска.

Себаштиану, в свою очередь, посмотрел на большую шахматную доску, покоившуюся на деревянном столике посередине гостиной, на полпути к высокому окну, выходившему на улицу. Шахматные фигуры, искусно вырезанные из слоновой кости и черного дерева, были расставлены в позиции, отражавшей какую-то давнюю незаконченную партию.

– Тебе нравятся шахматы?

– Ух! Он целый день сидит в Интернете – играет, – ответила Роса.

Давид поморщился и с видом великомученика возвел глаза к небу, после чего пояснил:

– Я так и не продвинулся дальше обыкновенного любителя. А вы?

– Я очень давно не играл, – признался Себаштиану. Но тогда ты, вероятно, слышал об Иване Польскаяне.

– Ну конечно! – вскричал Давид, на сей раз опередив подружку. – Он лучший игрок в мире.

– Я встречался с ним на прошлой неделе. Занятный человек.

– Серьезно? И какой он?

Себаштиану рассмеялся:

– Из породы настоящих гениев. Он смотрит на тебя с непроницаемым выражением, так, словно просчитывает каждое твое движение. Это немного пугает. Если представится возможность, как-нибудь я тебя с ним познакомлю.

Роса толкнула локтем своего друга.

– Ах да, у меня вчера выдался свободный вечер, и я побродил по Интернету. И нашел вот это имя, – объяснил Давид, указывая на листок в руке у Себаштиану.

Португалец покосился на бумажку, где было написано: «Госпиталь "Рамон-и-Кахаль"», а сразу вслед за названием «Эмилиано дель Кампо» – имя знаменитого психиатра, члена общества «Друзья Кембриджа». Он изумленно поднял голову.

– Мне известно и имя, и название. Какое отношение они имеют к Хуану?

– Больница и врач, исключивший парня из черных списков. – без обиняков заявил Давид.

Себаштиану вздернул бровь.

– Эта информация размещена в Интернете?

– Она не всякому доступна, – ответил Давид. – Надо знать, как до нее добраться. Кроме того, мне помогли знакомые ребята-компьютерщики. Они занимаются хакерством просто так, из интереса.

– Да ладно, ты же сам все сделал, – встряла Роса. Давид покраснел.

Себаштиану еще раз недоверчиво прочел записи и глубоко вздохнул. У него тотчас появилось множество вопросов, например, почему доктор утаил от него, что лечил Хуана Аласену? Если оглянуться назад, то определенная логика во всем этом была. Госпиталь «Рамон-и-Кахаль» являлся одним из двух государственных центров автономии, специализировавшихся на лечении лудомании, а на плечи дель Кампо, как заведующего отделением клинической психиатрии, ложилась основная ответственность в решении дальнейшей судьбы Хуана Аласены. Но Себаштиану не находил объяснения, почему «друг Кембриджа» не упомянул о своей причастности к делу Хуана. Разве что больного лечил кто-то из ассистентов доктора, и сам он ни о чем не ведал из-за неукоснительного соблюдения коллегой врачебной тайны. Последнее, впрочем, представлялось маловероятным, поскольку его подпись стояла в заключении.

– Послушайте, вы что-то расследуете? – спросил Давид.

– Точно, – подтвердил Себаштиану. – Сотрудничаю с полицией в связи с одним делом.

– Вот так номер, – пробормотал юноша. – О чем речь?

– Мне жаль, но я не могу тебе рассказать. Однако могу тебя заверить, что ты помог мне больше, чем думаешь. И я должен тебе модем, – сказал Себаштиану, поднимаясь.

– Не надо, – ответил Давид, вскинув руки протестующим местом. – Честно.

– Ну нет. Договор есть договор. Ты хорошо поработал и заслужил модем. Это будет справедливо.

Себаштиану разыскал портмоне и отсчитал сумму, запрошенную за модем («недорогой, но из приличных», по выражению Давида), и отдал парню банкноты. Юноша спрятал деньги в обтрепанный бумажник и пообещал отдать чек, как только они снова увидятся.

– Я заброшу тебе ноутбук, чтобы ты установил мне на него все, что нужно, – пообещал Себаштиану. – Что касается компьютеров, то я образец беспомощности.

– Если понадобится что-нибудь для расследования, может, я помогу.

– Какой кретин! – вспыхнула Роса, стукнув парня по плечу. – Как ты поможешь?

– Давид раздобыл очень важные для расследования факты, – поспешил вмешаться Себаштиану. Юноша с обидой покосился на подругу. – Более того, твой интернет-поиск магазинов, где торгуют контрабандными газовыми баллончиками, тоже принес хорошие результаты. Учитывая твой кпд, я без колебаний обращусь к тебе, если мне потребуется информация, – пообещал Португалец.

Ребята ушли, и Себаштиану услышал, как на лестничной площадке Давид набросился на подружку с упреками. «Ты зануда», – сказал он ей. «Ага, но ты меня любишь», – ответила она. У профессора сложилось впечатление, будто девушка вертит Давидом как хочет и намного его взрослее. Парень крепко сидел на крючке.

Себаштиану вернулся в гостиную и продолжил знакомство с отчетами судмедэкспертов. Затем он позвонил дону Клаудио.

– Мне нужно у вас уточнить некоторые факты. Вы знали, что Хуан был пациентом доктора Эмилиано дель Кампо?

– Конечно. Эмилиано – наш близкий друг, и он лично побеспокоился о моем сыне. Что-то не так?

– Нет. Меня только удивило, что доктор скрыл от нас эти сведения.

– Понимаю, – промолвил дон Клаудио. В его голосе сквозила печаль. – Мой сын пытался противостоять болезни, словно она была ниспосланным ему испытанием. Он попросил меня связать его с Эмилиано, но на встречу решил идти один. Хуан обладал множеством недостатков, но в тяжелые минуты проявлял большое мужество и самообладание. И он, наверное, не хотел огласки, поскольку думал, что руководство в НРЦ вряд ли посмотрит сквозь пальцы на его… – он запнулся, подбирая более мягкое выражение, – состояние. Это важно для следствия?

– Не знаю, дон Клаудио. Любые факты имеют значение.