Насу Киноко - Граница пустоты (Kara no Kyoukai) 02 — Теория убийства

Ледяной дождь не прекращался. В лужах под ногами плясали и лопались черные пузыри, капли безостановочно колотили по зонтику, заглушая все прочие звуки.

Внезапно сквозь шум дождя прорвался резкий всплеск.

Микия инстинктивно обернулся.

Перед ним возникла красная фигура.

Девушка в красном кимоно. Не прячущаяся от дождя.

У нее не было зонтика, и она промокла насквозь, словно вышла из воды. По щекам скатывались капли, мокрые черные волосы прилипли ко лбу.

Глаза ее были совершенно пустыми.

— Шики?..

Микия бросился к ней. Сколько же она провела под этим ледяным дождем? Красный шелк кимоно облепил ее плечи, тело было словно кусок льда. Прикрыв ее зонтом, Микия неловко полез в рюкзачок за припасенным полотенцем.

— Вытрись скорее. И что ты вытворяешь?! Ведь твой дом в двух шагах…

В том миг, когда Микия протянул руку к ней, губы девушки исказила страшная усмешка.

Он даже не успел заметить ее движения. Микия вдруг почувствовал на запястье протянутой руки необычное тепло и инстинктивно отшатнулся. Ощущение влажного тепла поползло в рукаве вниз.

Порез?

На руке?

Нооткуда?

Она… не двигается?

В этот момент пришла боль. Боль, острая настолько, что с трудом воспринималась органами чувств. Рука мгновенно онемела.

Времени на раздумья не оставалось. Девушка двинулась вперед странным раскачивающимся шагом. Возможно потому, что это был уже не первый кошмар, с которым Микия сталкивался здесь, его мозг не был парализован паникой. Он отпрыгнул и, спотыкаясь и налетая на скользкие бамбуковые стволы, бросился бежать.

Но спастись было невозможно.

Едва Микия побежал, она ринулась за ним вслед с поистине звериной скоростью. В ушах отдался резкий свистящий звук, хрустнула распарываемая ткань, и под ноги брызнула красная жидкость, смешавшись с дождевой водой. Осознав, что это его собственная кровь, Микия почувствовал, как онемевшая нога подвернулась, и рухнул в ледяную грязь, перевернувшись на спину.

При ударе воздух вырвался из его легких болезненным стоном.

Девушка приблизилась, наклонилась и прижала коленом его грудь. Ее ничего не выражающие глаза уставились в лицо жертвы. Ледяное лезвие ножа легло поперек горла Микия. Не в силах двинуться, он широко раскрыл глаза, смаргивая текущие капли.

Перед ним была только тьма… и она.

В черных глазах Шики не отражалось ничего, кроме неколебимой сосредоточенности и механической целеустремленности. Отточенная сталь надавила на горло. Стекающие по щекам капли создавали впечатление, что девушка безмолвно плачет.

Но на ее лице не было никакого выражения. Ни единого отблеска живого чувства.

Застывшая плачущая маска. Ужасающая и наводящая страх… и в то же время вызывающая жалость.

— Скажи что-нибудь, Кокуто.

Ее губы шевельнулись. Она ждала, готовая выслушать его последнее желание.

Тело Микия тряслось, как в лихорадке, но он не отрывал взгляда от Шики. Глаза в глаза.

— Я… не хочу… умирать.

Слова, адресованные даже не к самой Шики, но к неотвратимой надвигающейся смерти.

Не к Шики.

По ее губам скользнула странная и непонятная улыбка.

— Но я хочу убить тебя.

Теплая, нежная улыбка.

Июль 1998.

Первая моя работа в офисе Тоуко-сан с того момента, как она меня наняла, была выполнена успешно. Мне пришлось выступить в роли секретаря: всего-то сбегать к юристу и оформить пачку контрактов. Роль мальчика на побегушках слегка разочаровывала, но, в конце концов, я заслужил такое отношение. Чего еще ждать студенту-недоучке, отчисленному из колледжа?

— Микия-кун, кажется, ты собирался сегодня сходить в госпиталь? — поинтересовалась моя начальница.

— Да, после работы.

— Можешь сбегать сейчас, все равно тебе делать больше нечего.

Когда на носу Тоуко-сан оставались ее неизменные прямоугольные очки, она была само обаяние. Сегодня был как раз такой удачный день, и она, явно в хорошем расположении духа, чистила какую-то рукоятку от своего невероятного мотоцикла.

— Тогда я пойду. Мне потребуется всего два часа.

— Не забудь принести мне подарочек.

Кивнув Тоуко-сан, я покинул офис.

Раз в неделю, в субботу после полудня, я навещал ее. Навещал Рёги Шики, девушку, которая с той страшной ночи оставалась неподвижной и безмолвной, провалившись в глубокую кому.

Я не знал, через что ей пришлось пройти, не знал, что она пыталась тогда сделать. Я не знал даже, почему она пыталась убить меня. Но мне было достаточно той мягкой улыбки в самый последний миг. Гакуто был прав: я безнадежно потерял голову, и даже то, что я чудом разминулся со смертью, ничего не меняло.

Замершая в бесконечном сне Шики, лежащая в больничной палате, совершенно не изменилась с той ночи.

На память мне пришел разговор в пустом классе, в пламени тревожного заката. Она спросила, что я знаю о ней, чтобы так доверять. Мой ответ остался все тем же.

…Пусть я ничего не знаю. Пусть у меня нет оснований. Но я буду верить. Я люблю ее и хочу верить. До конца…

Немного детский ответ. Я сказал, что у меня нет оснований, но это было не совсем так. Я был абсолютно уверен в том, что она никого не могла убить. Потому что Шики была хорошо знакома с бесконечной болью, которую несет убийство.

Она была и жертвой и преступником. Она лучше всех знала мучительную горечь и ужас, остающиеся убийце.

Поэтому я все равно верил в нее. В Шики, не запятнанную злом, и в ШИКИ, который не знал ничего иного, кроме зла.

Она всегда была такой хрупкой, словно готова была сломаться.

Ты даже не успела сказать, что ты чувствуешь…

Три кусочка головоломки встали на место.

Человек с двумя телами, парящий в нежных объятиях смерти.

Неприкаянное существо, находящее радость жизни только в близости смерти.

Создание, в котором проснулся его исток, ищущее себя в беге наперегонки со смертью.

Их пути сплелись один с другим в тугой спирали губительного конфликта.

Одзё-сама — «молодая госпожа», традиционное уважительное обращение к высокопоставленной девушке.

Японская система среднего образования разделяется на шестилетнюю младшую, трехлетнюю среднюю и трехлетнюю старшую школы.

Речь идет о Жане Кокто (Cocteau, Jean, 1889–1963). Кокто — писатель, поэт, художник, киносценарист и режиссер. В его произведениях часто возникает тема самоубийства (отец Кокто покончил с собой).

Многие современные японки утратили навык надевать кимоно самостоятельно: традиционное кимоно содержит двенадцать или более отдельных частей, так что нередко приходится обращаться к специалистам в этой области.