Лесли Форбс - Лед Бомбея

Он бросил на меня насмешливый взгляд.

– Пусть Корреа и живет в новом Бомбее. В общественной жизни мы все либералы. А как частные лица многие люди вполне одобряют идею Санджая Ганди о стерилизации любого мужчины, имеющего больше троих детей. К началу нового тысячелетия Индия по численности населения опередит даже Китай.

– Самую большую демократию в этом мире, – заметила я. – Вдохновляет, не правда ли?

– Демократия в Индии не срабатывает. – Он остановился у входа на ипподром. – К сожалению, здесь мы должны расстаться. У меня назначена встреча на Марин-драйв.

– Как ни странно, я тоже направлялась на Марин-драйв. Точнее, на Чоупатти.

– В таком случае вы все это время шли не в том направлении.

– Неужели? Я совершенно запуталась в этом городе.

– При этом создавая впечатление абсолютной целеустремленности.

Мы оба ждали, кто же сдастся первым.

– Если хотите, могу вас подвезти, мисс Бенегал.

Для человека, которого практически вынудили совершить эту непредусмотренную поездку, и без того отняв довольно много времени, Анменн был чрезвычайно любезен. По пути он подробно рассказывал мне об истории тех районов, через которые мы проезжали, и порекомендовал ларечника по имени Дас на тот случай, если мне на пляже захочется «бхелпури».

– Иммигрант из Уттар Прадеш в шестом поколении, как и многие из них. Но обладает безупречным кулинарным талантом и великолепно разбирается в специях. Приезжая на пляж, я всегда ем у него.

– Значит, вас не пугает риск отравиться? – Я взмахом руки указала в сторону деревянных полосатых ларьков, расположившихся вдоль пляжа и торгующих «бхелпури». Каждый был освещен гирляндами из маленьких разноцветных лампочек. – Конечно, при таком обилии потенциальных отравителей было бы нелегко отыскать виновника.

И вновь то же самое подозрительное мигание.

– У меня крепкий желудок. И еще более крепкие нервы. И потом, мне нравится играть с судьбой.

– Флегма.

– Что вы сказали?

– Флегма. Разве я неверно употребила это слово? – Я вновь испробовала на нем мой самый невинный взгляд. – Англичане славятся ею. А по-моему, звучит отвратительно, как нечто такое, что нужно немедленно сплюнуть.

Но, казалось, ничто не способно было нарушить его джентльменскую невозмутимость, даже две хиджры, что прошли мимо нас, покачивая бедрами, по направлению к статуе Тилака и остановились у нее, чтобы возложить цветы.

– Странно, – сказала я, – как трансвеститы могут преувеличивать все самое худшее, что есть в женщине.

Анменн взглянул на часы.

– Ничто не способно унизить нас до такой степени, как наша собственная сексуальность.

– И мужчины, которые пользуются их услугами, – продолжала я. – Мне трудно понять, как можно трахаться с мужчиной, переодетым в женщину.

– Наши эротические предпочтения не всегда соответствуют нашим нравственным стандартам. – Он улыбнулся мне странно неприятной улыбкой. – Не так ли, мисс Бенегал?

– Я расследую убийство хиджры на Чоупатти, – сказала я, – того, которого убили в ночь, когда на пляже шло представление «Рамаяны». Один из друзей этого хиджры сделал странное замечание: тот, кому на роду написано танцевать для других, не может существовать без танца и без тех, у кого такая же судьба, как и у него. Поэтому, когда я узнала, что именно вы организовали это представление с танцами, я подумала...

Я не стала продолжать.

– И что же вы подумали?

– Я подумала, что, возможно, вам что-нибудь известно о танцовщиках, принимавших участие в представлении в ту ночь. Не исключено, что они могли видеть человека, убившего Сами.

– Мое участие в подобных мероприятиях сводится к внесению определенной денежной суммы и подбору артистов, мисс Бенегал. Сам я эти представления, естественно, не посещаю. – Его голос звучал устало. – Вам следовало бы поподробнее побеседовать с вашим источником из «Общества Тилака». Как, вы сказали, его зовут?

– Ну, вот видите. Мне кажется, здесь должна быть какая-то связь.

– С чем?

Я понизила голос и заговорила с интонациями профессионального рассказчика:

– Вот, слушайте, к чему я пришла. Есть одна известная кинозвезда, назовем ее Майя. Кажется, таким же словом индусы называют иллюзию. Она падает с большой высоты... или кто-то ее сталкивает. Вот вам и падающая звезда. Один человек видит ее падение и людей, которые во всем этом замешаны. И этого свидетеля зовут Сами, он – художник.

– Интересно, насколько быстро развивается сюжет этой сказки? – произнес Анменн. – Мне совсем не хочется ускорять гибель художника, однако...

– Очень быстро. Сами способен сымитировать все, что угодно: от монеты эпохи Великих Моголов до раджпутской фрески. Но подобно большинству художников ему постоянно не хватает денег. И при этом он поразительно талантлив. Он – та самая курица, которая несет золотые монеты... то есть, я хочу сказать, яйца.

Чистейшее предположение. Никаких доказательств. Я продолжала пристально наблюдать за реакцией моего слушателя, пробьет ли что-нибудь наконец броню его джентльменской невозмутимости. Но мои слова отскакивали от него, как мячики от стенки.

– Зачем же кому-то понадобилось убивать курицу, – сделала я отчаянный ход, – если только не потому, что в один прекрасный день эта курица решила, что может присвоить часть золотых яиц?

– Восхитительно! – воскликнул Анменн совершенно равнодушным голосом.

– Приобретение собственности, разве не на этом построено все наше общество? – Я вспомнила о госте Проспера. У них там тоже были какие-то дела, связанные с собственностью. – Вы покупаете дом, относите все древности из него к антиквару и заменяете их дешевыми подделками...

Анменн выключил зажигание и повернулся ко мне. В первый раз за все время я сумела по-настоящему привлечь его внимание. При выключенном моторе стал слышнее ритмичный грохот больших валов, несущихся из открытого моря и с оглушительным шумом разбивающихся о берег. Ветер тоже усилился, и в окна машины сквозь приоткрытое стекло стали залетать мелкие соленые брызги с моря.

– Какое отношение ко всему этому имеет собственность? – спросил он.

От его интонации поднялись волоски у меня на шее и на руках, словно от статического электричества, того же, что возникает в дешевых транзисторных приемниках перед началом электрической бури. В наш технический век мы не обращаем внимания на столь грубые метеорологические приметы. Теперь мы отвергаем все, что невозможно представить в виде аккуратного компьютерного графика. А первые радисты знали, что предсказание погоды по качеству радиосигнала отличается девяностопроцентной степенью точности.

– Такое же, как и вы, и «Общество Тилака», – ответила я, пытаясь снова уловить тот же сигнал.