Ник Стоун - Король мечей

Книгу использовали двояко. В первую очередь как справочное руководство. По «почерку» и прочим данным можно было составить приблизительный список подозреваемых по тому или иному преступлению. Если какой-то персонаж заинтересовывал детектива особо, он просил Грету распечатать о нем все сведения из базы данных и увеличить фотографию. Но у «книги комиксов» имелось и другое назначение, которое понадобилось сейчас Максу.

В разговорах со своими гвардейцами Элдон никогда не произносил слово «подстава». Он говорил, что нужно «добиться результатов» и «положительных сдвигов». Что касается персонажей «книги комиксов», то Бернс и его сотрудники считали их мразью, подонками, которых тем или иным способом надо засадить за решетку. Совершали ли они действительно то преступление, по которому в данный момент велось расследование, значения не имело. С ними поступали так же, как они с лохами и терпилами.

Самым убедительным способом подставить персонажа под удар был «посев Семян» — подложенные улики, которые потом находили криминалисты. Даже самый лучший адвокат не сможет опротестовать отпечатки пальцев, обнаруженные на оружии убийства, волосы, следы жидкости и прочие мелочи, найденные в доме подозреваемого. В УГРО собрали обширный банк образцов со всех дел, находившихся в разработке. Образцы были тщательно рассортированы и содержались в особо созданных условиях в сейфах по всему городу. Когда приходила пора подставить очередного персонажа, «Семена» оказывались в его доме. Их было не очень много, чтобы не вызвать подозрений, но всегда достаточно для бесспорного признания вины.

В дополнение к этим «уликам» в распоряжении сотрудников УГРО имелось изрядное количество кокаина и наличных денег. Кокаин подбрасывали Персонажу, а деньги шли на взятки определенным благожелательным судьям, чтобы те подписали ордер на обыск. Обычная такса за такую услугу составляла около двадцати тысяч долларов.

Октавио Боливар Гроссфельд, двадцать девять лет, колумбиец.

Идеально подходит.

Гроссфельд приехал в США по студенческой визе в семьдесят четвертом году. Делал вид, будто изучает экономику землепользования в Университете Майами, прежде чем его оттуда выгнали за наркотики. Гроссфельда не только застукали за курением травки, но и уличили в ее распространении в кампусе. Трое его братьев с подружками привозили травку из Колумбии, упакованную в килограммовые брикеты. В тюрьме, где Гроссфельд сидел в ожидании суда, его неоднократно избивали и насиловали. Потом отпустили под залог, и он исчез. Поручитель через некоторое время был найден мертвым в Бока-Ратоне с множеством колотых ран. Считалось, что Гроссфельду удалось улизнуть обратно в Колумбию.

Но в июле семьдесят девятого года он снова выплыл на поверхность в виде главаря мелкой банды, руководившей ввозом героина во Флориду. Для этого использовались колумбийки, которых называли «мулами». Они прилетали на самолете с множеством маленьких контейнеров с героином в желудке. Иногда контейнеры вскрывались, и героин съедал половину кишечника. Женщины умирали. В сентябре восьмидесятого года одной из обреченных женщин-«мулов» удалось каким-то образом выжить, и она дала точное описание человека, на которого работала. Это был Гроссфельд.

Сотрудники УГРО установили его адрес в Майами.

Макс позвонил Грете из телефона-автомата, запросил еще сведения из базы данных. Сверил их с информационным листком на Карлоса Ледера. Все сходилось. И у того, и у другого отцы были немцы, эсэсовцы, бежавшие после войны в Колумбию. А их матери открыто симпатизировали нацистам.

Макс позвонил Питу Обрегону из руководства таможни аэропорта. Пит был другом Элдона.

— Как дела, Макс?

— Хорошо, Пит. У тебя есть свежие «мулы» в загоне?

— О, сегодня необыкновенно хлопотный день. У нас их тут целых семь. Три колумбийки, две никарагуанки, панамка и одна наша девушка, но утверждает, будто она с Ямайки.

— Колумбийки говорят по-английски?

— Нет.

— Их уже обследовали?

— Двух. Третью нельзя просвечивать рентгеном, потому что беременна.

— Ладно. Приведи ее, пожалуйста, в комнату для допросов. Я скоро приеду.

— Официально или как? — спросил Пит. В смысле — нужно ли приглашать переводчика?

— Нет, не официально.

— Я жду, — сказал Пит.

Джо глотнул кофе, который налил себе десять минут назад и только сейчас о нем вспомнил. Кофе был чуть тепловатый и имел вкус воды, в которой помыли кофейную чашку. Он поморщился и продолжил грустный обзор сегодняшнего утра.

В том, что Бернс собрался от него избавиться, сомнений нет. И он не такой изверг, чтобы совсем уволить. Джо получит бумажную работу где-нибудь в управлении, например в архиве, отделе жалоб, транспортном или общественных связей. В стойле, где ему придется медленно загнивать. На бумажную работу обычно шли женщины, бывшие оперативницы, не желающие уходить на пенсию, инвалиды и люди, которые не хотели быть копами, но им нравилось носить форму. Как только ты усаживался за стол, вернуться обратно на оперативную работу было почти невозможно. Тебя уже считают мягкотелым и всегда шагающим не в ногу. Такое случалось прежде с тремя детективами, которые поссорились с Бернсом. Не захотели ходить по струнке, работали по-своему. Мередит, Аллен и Гонсалес. Мередита сделали заместителем начальника полицейского собачьего питомника, хотя знали, что у него на собак аллергия. Месяц спустя он был вынужден уволиться из полиции.

События будут развиваться примерно так: он и Макс, но главным образом Макс, раскроют дело Мойеса. То есть найдут козла отпущения, какого-нибудь отмороженного подонка, которого любое жюри присяжных с радостью признает виновным. И дело закроют. В газетах появятся восторженные заголовки, в графе «раскрываемость преступлений» поставят очередную галочку, а Бернсу присвоят титул «Спасителя Майами». Истинные преступники останутся гулять на свободе, а Джо и Макса — опять же в основном Макса, потому что он более фотогеничный и белый, — будут чествовать как героев. Повесят на грудь медали, пригласят на несколько местных ток-шоу. О них будут говорить повсюду примерно с неделю. Настоящие американские герои, хорошие парни. А потом, когда все утихнет, Бернс вызовет Джо к себе в кабинет. Там, в кресле, лицом к столу будет сидеть его будущий босс. Бернс поздравит Джо с повышением. Новый босс встанет, похлопает его по спине, пожмет руку и скажет: «Добро пожаловать в команду! Рад иметь вас на борту!» Если Джо откажется уходить, Бернс заявит, что верхнее начальство уже все решило и назад хода нет.

Боже, как он его ненавидел!

Теперь, крутись не крутись, все равно ничего не изменится. Так погано устроен мир. И что? Оставаться и ждать, когда это произойдет? Или уволиться, найти другую работу? Какую? Водитель грузовика? Охранник? Бармен? Чушь! Джо не собирался этим заниматься. Он хотел оставаться детективом. Хорошо знал свое дело. Очень хорошо. Лучше многих, за кого держится Бернс. Разумеется, кроме Макса. Вот уж кто ценил Джо по-настоящему и всегда поддерживал. Макс никогда не признавал за собой заслуг. Всегда делился ими с напарником.