Александр Мазин - Паника

— А днем? — перебил Бейсн.

— Днем то же, сэр! А акваланг засекли бы металлодетекторы. Может быть, девушка уже была здесь, когда мы прибыли на остров? Кстати, сам Штабб говорил: здесь есть несколько пещер… Я собирался заняться ими через пару недель. Это удобное место, чтобы оборудовать запасные позиции!

— Мэт! — Полковник повернулся к доктору. — Ты уверен? Насчет девушки?

— Абсолютно! Я шесть лет работал криминальным экспертом, Харви!

— Есть еще какие-нибудь повреждения?

— Несколько царапин на спине!

— Ногти?

— Нет. Колючки. Ищи девушку, Харви! Она расскажет тебе, как Бык-Штабб провел последние минуты!

— Что еще можешь выяснить ты?

— Здесь — ничего. Можно отправить тело на материк. Можно подготовить срезы тканей…

«Кто бы она ни была, — подумал Рихард, — мне жаль ее, бедняжку! Эта скотина Штабб изнасиловал ее, а потом еще и загнулся, подлец!»

Веерховен представил себе юную девушку, извивающуюся под тушей мертвого капитана, и содрогнулся. У лейтенанта было живое воображение. И в некоторых вопросах он был весьма чувствителен.

— Какие мысли, лейтенант?

— Что? — Вопрос застал Веерховена врасплох.

— Что вы об этом думаете? — Бейсн испытующе глядел на него.

«Наверняка у старика уже есть что-то на уме!» — подумал Веерховен.

— Вашему следопыту-зулусу можно доверять? — спросил он.

— М'Батту? Да!

— Вспомните, он ведь не обнаружил на месте происшествия никаких следов. Если не считать ботинок самого Штабба.

— Здесь нет змей! — сказал полковник. — Если девушка идет купаться босиком… много ли останется следов?

«Он принял версию о девушке!» — подумал Веерховен.

— Если откинуть в сторону предположение, что Штабб совокупился с одной из здешних неуловимых антилоп, — сказал Веерховен, — есть лишь одно место, где можно скрыть девушку от наших глаз! И лишь один человек, который может это сделать? И я думаю, что если пойти к этому человеку и все выяснить…

— Нет! — покачал головой полковник.

— Почему нет, сэр? Позвольте узнать?

— Потому, лейтенант, что я всегда неплохо относился к старине Курту! И хочу, чтобы его похоронили по-человечески. Надругательство над телом офицера, белого офицера, лейтенант, может дурно повлиять на моих солдат!

— Вот это точно! — поддержал доктор.

— Не понимаю вас, сэр!

— Как ты думаешь, какова будет реакция нашего работодателя, узнай он, что Штабб изнасиловал его подружку? Будущую подружку, если верить словам дока! Пока сама она молчит, мы тоже будем молчать!

— Не уверен, что имело место насилие, — пробормотал врач.

Но его не услышали.

— Так, — заключил полковник. — Мы не будем тревожить господина Еджава Вулбари непроверенными предположениями.

— Что же ему сказать?

— А вот это — моя забота, лейтенант! Мэт! Ты тоже меня понял, верно?

— Да, Харви!

— Разрешите идти, сэр? — спросил Веерховен.

— Минуту, лейтенант!

Бейсн подошел к Рихарду, приблизил почти вплотную свое длинное лицо.

— Штабб мертв, лейтенант! — сказал он. — Капитан Штабб! Он был моим старым другом, но это для вас не так важно! А важно то, что теперь вы — единственный мой офицер! И я надеюсь на вас, лейтенант!

— Я не подведу вас, сэр! — сухо ответил Beepxoвен. — Это все, сэр?

— Да! — со скрытым неудовольствием произнес Бейсн, отодвигаясь. — Да. Можете идти!

Веерховен козырнул и покинул лазарет.

За истекшие полчаса снаружи стало еще жарче. Больше всего Рихарду хотелось спуститься вниз к морю и выкупаться. Он отчетливо представил себе шелковую серебрящуюся поверхность океана, прохладную воду, обнимающую тело… Но никто, кроме патрулей, не имел права покидать территории базы. Это был приказ полковника. Возможно, лейтенанта Веерховена он и не касался, но как отнесется Бейсн к тому, что его офицер, вместо того чтобы заниматься делом, отправится купаться? А работы у Рихарда — непочатый край. Кому, как не ему самому, об этом знать!

Лейтенант вздохнул и зашагал мимо второго солдатского барака к своему домику. Сбоку от казармы трое поваров под навесом из пальмовых листьев жарили на открытом огне мясо. Рядом, в полностью автоматизированном армейском котле, варился суп. Веерховена позабавило сочетание этих двух способов приготовления пищи. Первому было по меньшей мере десять тысяч лет. Второму — чуть больше десятилетия.

— Хорошие финики, лейтенант! — Один из поваров стоял рядом и протягивал Веерховену кулек, свернутый из листа дынного дерева.

— Спасибо!

Сплевывая на землю косточки, Веерховен обогнул элегантное бунгало, стеклянная стена которого так и сияла на солнце, ответил на приветствие часового, истекавшего потом у открытой двери резиденции Вулбари, и подошел к собственному домику.

Построенный из таких же сборных конструкций, как и все остальное, трехкомнатный домик Веерховена выглядел приятнее, чем солдатская казарма. Он смотрелся бы еще лучше, если бы не ядовито-зеленый цвет деревянных стен и крыши. Но главной частью дома была не та, что располагалась над землей.

Войдя, Рихард пересек первую комнату и по узкому коридору прошел в крохотное помещение без окон. Наклонившись, он откинул крышку люка. Под ней была стальная плита с тусклым красным глазком в углу. Веерховен прижал к опознавателю большой палец, и плита с негромким жужжанием отползла в сторону, открыв винтовую лестницу, огибающую железный столб.

Стальная плита встала на место раньше, чем нога Веерховена коснулась последней ступеньки. И сразу же скрытая пружина вернула на место деревянную крышку люка. Это были естественные меры предосторожности: здесь, под зеленым домиком, размещался Контрольный Центр управления всеми системами слежения и огня на острове.

Чернокожий охранник, вскочивший на ноги, едва сдвинулась стальная плита наверху, коснулся пальцем края каски и опустился на стул.

— Здравствуйте, лейтенант! — Один из операторов Веерховена, МТанна, одарил начальника сверкающей улыбкой. Второго оператора не было: с двумя специалистами он устанавливал еще одну телекамеру на западном берегу острова.

— Привет!

Веерховен опустился в собственное кресло и ввел код. Один большой и три малых экрана могли дать «картинку» с любой из ста тридцати шести камер «явного» наблюдения и шестнадцати, допуск к которым открывался специальным паролем. Кроме того, со своего пульта он мог активизировать любую из огневых точек: от пулеметов на периметре базы до самонаводящихся ракет «поверхность» — «воздух» и «поверхность» — «поверхность», размещенных в шахтах по всему периметру острова.

Информация с камер открытого наблюдения поступала на шестнадцать дисплеев дежурного оператора. Каждую минуту изображения автоматически менялись. Вся информация записывалась и хранилась в течение шести дней. На седьмой девяносто шесть процентов ее уничтожалось, если не поступало отменяющей команды.