Уоррен Мерфи - Черная кровь

И объяснить это Римо не мог. Он не мог рассказать Смиту, что дало ему учение Синанджу. Это было все равно что объяснять разницу между мягким и твердым человеку, лишенному чувства осязания, или разницу между белым и красным человеку, слепому от рождения. Объяснять Синанджу и знание и опыт его мастеров человеку, который может вдруг спросить, будет ли вам трудно справиться со знатоком каратэ, — дело совершенно безнадежное. Мешает ли зиме снег? Человек, воображающий, будто Римо нужно смотреть фильм про какого-то каратиста в действии, не сможет понять Синанджу. Никогда.

Но Смит все-таки настоял на том, чтобы показать Римо фильм, демонстрирующий полковника в действии. Фильм был снят ЦРУ, одно время очень плотно работавшим с полковником. А теперь в отношениях между Южной Кореей и США возникла напряженность, и полковник играл не последнюю роль в ее возникновении. Добраться до него не удавалось, потому что он очень хорошо узнал все приемы, которые против него могли применить. Так старый учитель тщетно пытается обмануть ученика, который его превзошел. Именно с таким делом, рассудил Смит, и может справиться его организация.

— Чудесно, — сказал Римо и принялся что-то фальшиво насвистывать.

Дело происходило в гостиничном номере в Денвере, где Римо получил задание, касающееся корейского полковника. Смит, на которого безразличие Римо, переросшее в обильно приправленную зевотой скуку, не произвело ни малейшего впечатления, прокрутил пленку с полковником-каратистом. Полковник проломил несколько досок, дал ногой в челюсть нескольким крепким молодым людям и немного попрыгал на татами. Фильм был черно-белый.

— Фью, — произнес Смит и поднял бровь, что для этого человека с вечно замороженным лицом было выражением крайнего эмоционального возбуждения.

— А? Что? — спросил Римо.

— Его рук совсем не видно, — сказал Смит.

— Да неужели? — удивился Римо.

Время от времени ему приходилось присматриваться и прислушиваться к людям, чтобы уяснить для себя пределы их возможностей, так как порой человек невероятно закрыт для всей полноты жизни. Римо понял, что Смит и вправду полагает, будто полковник очень опасен и двигается чрезвычайно стремительно.

— Его руки просто размазались на пленке, — сказал Смит.

— Не-а, — сказал Римо. — Остановите кадр там, где он молотит руками. Фокус очень четкий.

— Вы хотите сказать, что можете видеть каждый отдельный кадр в фильме? — спросил Смит. — Это невозможно.

— По правде говоря, если только я не заставляю себя расслабиться, то только это и вижу. Просто набор неподвижных картинок.

— Вы и на отдельных кадрах его рук не сможете рассмотреть, — стоял на своем Смит.

— Пусть так, — согласился Римо.

Если Смит хочет так думать, прекрасно. Чего еще угодно мистеру Смиту?

Смит приглушил свет и прокрутил пленку назад. Маленький проектор застрекотал, и изображение на какое-то время смазалось, потом пленка остановилась. На экране был кадр, и в кадре — полковник, наносящий удар рукой. Очертания руки были четкими и ясными. Смит стал кадр за кадром перематывать пленку. Новый кадр, еще один. И на всех кадрах рука полковника имела четкие и ясные очертания — камера вполне успевала зафиксировать руку.

— Но его движения казались такими быстрыми, — сказал Смит.

Столь часто приходилось ему отмечать происшедшие в Римо перемены, что он не отдавал себе отчета в том, насколько велики эти перемены, насколько Римо действительно не похож на себя прежнего.

А Римо сообщил ему, что еще, по его мнению, переменилось:

— Когда я только начал на вас работать, я с уважением относился к тому, что мы делаем. А теперь — нет, — сказал Римо и покинул гостиничный номер, получив указания насчет того, чего Америка хочет от корейского полковника. Он мог бы прослушать многочасовой рассказ о том, как и почему ЦРУ и ФБР не удалось добраться до этого человека, какова у него система безопасности, но ему надо было только общее описание здания, чтобы не слишком долго его искать.

И конечно, Смит упомянул об особых мерах защиты лифта.

И вот Римо в лифте, и человек в синем целится в него из кольта 38-го калибра, а человек в сером делает шаг назад, чтобы дать слуге выполнить работу, и этим они как бы показывают Римо удостоверения личности.

Римо перехватил запястье с револьвером, указательным пальцем раздробив кость. Движения Римо так органично гармонировали с движениями телохранителя, что казалось, будто тот достал револьвер из кобуры только затем, чтобы его выбросить. Рука продолжала свое движение вперед, и револьвер полетел в щель между полом лифта и полом этажа и дальше вниз — в тишину.

А Римо положил руку на затылок телохранителю и слегка пошевелил пальцами. Этому приему его не учили — он просто хотел стереть с руки грязь, накопившуюся за время долгого пребывания под лифтом. Одновременно он наклонил голову телохранителя к своему поднимающемуся колену. Раз — Римо аккуратно подтолкнул голову, и она с легким щелчком стукнулась о стену шахты; два — Римо перехватил обратное движение тела; и три — уложил его навзничь отдыхать на пол кабины. Навеки.

— Привет, дорогуша, — сказал Римо полковнику по-английски. — Мне нужна ваша помощь.

Полковник швырнул Римо в голову свой «дипломат». Он стукнулся о стену и раскрылся, рассыпав пачки зеленых банкнот. Очевидно, полковник направлялся в Вашингтон, чтобы то ли купить, то ли взять напрокат очередного американского конгрессмена.

Полковник встал в стойку «дракон», выдвинув вперед локти и растопырив руки, как клешни. Полковник зашипел. Интересно, думал Римо, нельзя ли купить американского конгрессмена на дешевой распродаже, как любой другой товар? И не бывает ли скидок для оптовых покупателей: может, дюжина голосов конгрессменов оптом обойдутся дешевле, чем если покупать каждого по отдельности? А если еще поторговаться? И сколько стоит член Верховного Суда? А член кабинета министров? Удачная это покупка или нет — элегантно упакованный министр торговли?

Полковник нанес удар ногой.

А может, лучше взять напрокат директора ФБР? А на вице-президента США покупатель найдется? Они ведь недорого стоят. Последний продался за пачку наличности в конверте, покрыв позором Белый дом, и без того погрязший в нем по уши. Представьте себе вице-президента, купленного за пятьдесят тысяч долларов наличными! Какой стыд для аппарата и всей страны! За пятьдесят тысяч должен продаваться, скажем, вице-президент Греции. Но вице-президент Америки за такую ничтожную сумму — это позор!

Римо отразил удар полковника.

Но что еще можно ожидать от человека, написавшего книгу ради гонорара?

Полковник нанес удар другой ногой. Римо поймал ногу и поставил ее на место, на пол. Полковник, целясь в голову Римо, выбросил вперед руку с такой силой, что мог бы расколоть кирпич. Римо отразил удар и вернул руку на место. Потом вперед вылетела другая рука и тоже вернулась на место.