Уоррен Мерфи - Китайская головоломка

– Хорошо, господин президент, – сказал помощник, взял «дипломат» и поднялся. Они обменялись рукопожатиями и улыбнулись друг другу. Возможно, мир, вполне реальный мир, еще может быть достигнут человечеством. Однако просто желать мира или бегать по паркам с пацифистскими значками и безумными глазами явно недостаточно для этого. Мир придет только в том случае, если ради его достижения будет вестись неустанная работа, будут разрабатываться планы, операции, совсем как на войне ради достижения победы.

– Похоже, все не так плохо, господин президент, – сказал советник.

– Похоже, – согласился президент. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сэр, – сказал советник и ушел. Белая дверь захлопнулась за ним. А президент принялся внимательно слушать мнения самых разных людей по поводу второй фазы его экономической политики. Их было пятеро, и они высказали пять совершенно различных точек зрения. Все это было похоже на совещание его советников по экономическим вопросам. Что ж, это великая страна, и никакой президент не сможет причинить ей слишком много вреда.

Секундная стрелка на его часах миновала цифру шесть, направилась к семерке… потом миновала девятку… потом число одиннадцать, и дошла до двенадцати, но телефон не звонил. Благослови вас Господь, Смит, где бы вы ни находились, подумал президент.

Потом телефон специальной связи зазвонил – звуки его показались президенту симфонией. Президент вскочил на ноги и подкатил кресло к столу. Потом снял трубку.

– Слушаю, – сказал он.

– Отвечая на ваш вопрос, заданный два дня назад, – донесся кислый, как лимон, голос, – должен сообщить, сэр, что мы будем продолжать нашу деятельность, но ее конкретные формы изменятся. Что-то не сработало. Я не могу сказать вам, что именно, но не сработало. Поэтому в будущем я прошу вас больше не беспокоиться и не просить меня поручать что бы то ни было этому человеку.

– Можно ли каким-нибудь способом выразить ему благодарность нации?

– Нет. По правде говоря, ему невероятно повезло, что он остался в живых.

– Я видел его фотографии, сделанные агентами, которые следили за Мэй Сун. Одного из агентов убили в школе каратэ. Вашего человека видели.

– Это скоро не будет иметь никакого значения. После возвращения он будет выглядеть совсем иначе.

– Я правда хотел бы каким-нибудь образом выразить ему свою признательность. Может быть, его можно как-то наградить?

– Он жив, господин президент. Вы хотели бы обсудить еще какой-нибудь вопрос?

– Нет-нет, просто поблагодарите его от моего имени. И спасибо вам за то, что вы позволили ему доставить генерала к месту назначения.

– Всего доброго, господин президент.

Президент повесил трубку. И он предпочитал верить, потому что ему хотелось верить, что в Америке есть еще люди вроде Смита и человека, который работает на Смита. Нация рождает таких людей. И значит – нация не погибнет.

Римо чувствовал себя неуютно.

Пекин раздражал его. Куда бы они с Чиуном ни пошли, сопровождаемые неизменным эскортом, везде люди замечали их и пялили глаза. Их глаза говорили ему что-то, даже в заполненных толпами людей торговых кварталах, и на широких, сияющих чистотой улицах. Но он не мог понять, что.

И еще кое-что беспокоило его. Они доставили генерала Лю и выслушали слова благодарности. Два генерала из армии Лю внимательно посмотрели на Римо и вполголоса обменялись с Лю несколькими словами. И один из них сказал, явно по ошибке перейдя на английский: «Дестроер… Шива». Римо решил, что его приняли за капитана военного корабля, или еще что-то в этом роде.

А сегодня днем им официально покажут Дворец культуры трудового народа в Запретном городе. Высокая честь!

На Чиуна эти почести не произвели ни малейшего впечатления. С того самого момента, как Римо дал понять, что мысль о возможности устранения его, Римо, руками Чиуна причиняет ему сильнейшие страдания, Чиун был чрезвычайно холоден. Ему было неприятно узнать, что Римо так на это реагирует.

Нарыв назрел, когда Римо позвонил Смиту и доложил об успешном выполнении задания. Смит долго молчал, а потом велел Римо передать Чиуну, что его голубые бабочки прибыли.

– А вы не могли бы придумать условный сигнал получше? – спросил Римо.

– Это для вашего же блага. Сообщите об этом Чиуну,

И вот, в тот день, вернувшись в гостиницу, Римо решил, что он выдернет чеку раз и навсегда и посмотрит, что произойдет. Нельзя сказать, что он совсем не был готов померяться силами с Чиуном, хотя прекрасно понимал: все, чему его обучил Чиун, тому хорошо известно, и он будет строить свои действия, исходя именно из этого. Но у Римо в запасе было секретное оружие – такое, которого старик мог и не ждать. Правый боковой в челюсть, как его учили на занятиях боксом, когда еще он служил в полиции города Ньюарка, штат Нью-Джерси. Нельзя сказать, что это идеальный вариант, но все же дает хоть какой-то шанс.

Он встал посередине комнаты, чтобы Чиун сам подошел к нему, и вкрадчиво сказал:

– Чиун, Смит говорит, что твои голубые бабочки прибыли.

Чиун сидел в позе лотоса и смотрел телевизор, полностью погруженный в сложную дилемму: должен ли молодой врач говорить матери больной девушки, что ее дочь больна лейкемией, а вопрос этот тем более трудный, что у врача когда-то был роман с этой женщиной, и он не знал, его это дочь или Брюса Барлоу, которому принадлежал весь город, где они все жили, и который недавно заразился венерической болезнью, возможно, от Констанс Лэнс, с которой был помолвлен отчим врача, и у которой было слабое сердце, – могло и не выдержать удара. Кроме того, Барлоу, как понял Римо из всей этой дребедени, которую мусолили по телевизору вот уже два дня, обдумывал, не принести ли в дар больнице аппарат искусственной почки – в нем отчаянно нуждалась Долорес Бэйнс Колдуэлл, которая не могла жить без этого аппарата, и которой надо было закончить свои исследования в области лечения рака прежде, чем ее лаборатория перейдет в руки Дэвида Маршалла, которого девушка, больная лейкемией, встретила на каникулах в Дулуте, штат Миннесота; его еще предстояло охарактеризовать более подробно…

– Чиун, – повторил Римо, приготовившись к тому, что последним видением его жизни станет этот стерильно чистый гостиничный номер, где воздух был как лед, а кровати застелены белыми покрывалами с золотыми узорами. – Смит говорит, что твои голубые бабочки прибыли.

– Да, хорошо, – отозвался Чиун, не отрывая взора от телевизора. Римо подождал, пока передача закончится, но и тогда Чиун не шелохнулся. Неужели он хотел напасть на Римо во сне?

– Чиун, – снова сказал Римо, когда Вэнс Мастерсон принялся обсуждать с Джеймсом Грегори, окружным прокурором, судьбу Люсиль Грей и ее отца, Питера Фенуика Грея. – Твои бабочки тут.