Джонатан Мэйберри - Фабрика драконов

Повернувшись, я устремился к зданию, виляя меж деревьев и кустов и паля во все, что движется. «Убитым» оказался экзотичный папоротник, колышущийся на ветерке, а вместе с ним и двое-трое неприятелей.

— Граната! — Банни протаранил меня в прыжке, отчего мы оба покатились кубарем у подножия лестницы. Там, где я только что находился, с грохотом полыхнуло и образовалась дыра. Надо же, а ведь я броска не различил. Выскочивший сзади Старший срезал очередью верхушку куста, вместе с которой грузно упал на землю чужой боец.

На ступенях укрыться было негде. Что примечательно: входные двери из пуленепробиваемого стекла оставались на месте, хоть и были изрешечены бронебойными пулями. Вскочив, я метнулся в вестибюль, успев там, по счастью, инстинктивно присесть: по дверям изнутри шарахнули из чего-то крупнокалиберного (кстати, стекло выдержало). Стоя на одном колене, я обеспечивал огневое прикрытие, пока Банни со Старшим с риском для собственной жизни перебегали открытое пространство возле ступеней. Одна из пуль, взвизгнув, шалым рикошетом носилась по вестибюлю, пока не нашла себе место в стене, как раз в десяти сантиметрах от головы Старшего (у меня аж сердце замерло).

— Вот те здрасьте, — только и буркнул он.

Я держал дверь, пока ребята прочесывали позади меня вестибюль. С треском распахнулась боковая дверь, и в нашу сторону бросились шестеро в униформе охраны. Старший с Банни положили их короткими очередями, в то время как я, откатившись от дверного прохода, высадил полмагазина еще в четверых, пытавшихся ворваться сюда по пролету внутренней лестницы.

— Чисто! — выкрикнул Банни, и я, пятясь, отошел от дверей в глубь вестибюля.

Я тронул наушник.

— Амазонка, Амазонка. Говорит Ковбой.

В ответ — молчание. Хотя нет, чей-то голос:

— Ковбой, Ковбой. На связи «Янычар».

«Янычар» — это позывные Рэдмана.

— Ковбой на связи.

— Мы слышим за собой стрельбу. Суда по звуку, Эм-четыре.

Рэдман описал свое местонахождение.

— Вас понял, — сказал я.

— Ждем, пока вы к нам подберетесь.

— Засек. Уже в пути.

Мы двинулись по вестибюлю, миновав несколько изрешеченных пулями тел. Всюду виднелись следы повальной паники. Судя по всему, народ бежал в основном в этом направлении, роняя кофейные чашки, планшетки, спотыкаясь о трупы.

Разгоняться было опасно. Если наш огонь с расстояния услышал Рэдман и отличил наши М-4 от винтовок здешней охраны и русских «калашей», то это могла сделать и любая другая из сошедшихся в общей схватке сторон. Коридор представлял собой длинную кривую, и засада могла оказаться во вполне логичном месте — в наиболее остром угле ответвления, где к тому же стояли декоративные растения в кадках, за которыми легко спрятаться.

Мы со Старшим подбросили туда пару «подарков к утреннику», и взрывы осколочных гранат сокрушили засаду вдребезги.

— Прыгалка! — выкрикнул я с угла действующий пароль.

— Скакалка! — послышался голос Рэдмана.

Из-за поворота мы вышли одновременно с тем, как выбрались из своего утлого, впопыхах найденного укрытия ребята из «Альфы». Из них на ногах держались лишь шестеро. Двое были тяжело ранены — один автоматной очередью по ногам, другому все лицо располосовало осколками стекла. Третий — из недавнего пополнения, парень из десанта — лежал мешком на полу.

— Докладывайте, — сказал я. — Где ваш командир?

Рэдман указал на массивную крышку люка.

— Она что-то там увидела и зашла как раз в тот момент, когда включилась сигнализация. Дверь захлопнулась автоматически.

— Следы Сайруса Джекоби обнаружены?

— Судя по тому, что майор запрыгнула туда чуть ли не рыбкой, она там что-то увидела.

— А открыть эту штуковину тебе слабо? — спросил Старший.

— Да раз плюнуть. Надо только пару часов да тонну пластида.

— Берись за нетбук, — распорядился я. — Выходи срочно на Глюка: пускай займется. Если механизм приводится в действие компьютером, против «Чтеца» он не устоит.

— Ай-яй! — подал голос Банни, проглядывающий коридор с нашей стороны угла. — А к нам гости катят.

— И сколько их?

— А до хера. Числом по-любому нас возьмут.

Я бросил отчаянный взгляд на закрытый люк. На то, чтобы туда пробиться, времени уже нет. Да и не до него. Русские на подступе патронов не жалели — от одних лишь рикошетов деваться некуда.

— Отходим! — крикнул я, подталкивая ребят из «Альфы» в сторону выхода, туда, где створки двойных дверей.

Банни, подхватив одного из раненых, припустил с ним так легко, будто нес на руках ребенка. Второго раненого подхватили двое альфовцев. Убитого пришлось пока оставить. Вид у наших коллег был уязвленный и разгневанный. Бросать в беде Грейс им хотелось ничуть не больше, чем мне, но удержать эту позицию мы все равно не могли.

Мы отстреливались, кидали гранаты, но отступали — метр за метром, все больше отдаляясь от люка, пока он наконец не скрылся за плавным поворотом кривой.

Пули меня не задевали, однако, уходя за угол, я почувствовал смертельное попадание в самое сердце.

Грейс…

Чертог Мифов.

Вторник, 31 августа, 2.23.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 37 минут (время местное).

Грейс пробиралась в обход помещения, прячась за рядами экзотических растений, постепенно сближаясь с семейством Джекоби. Искусственный рельеф был неровным, периодически приходилось затыкать пистолет за пояс, чтобы взобраться на камень или перелезть через овражек. Вокруг то и дело прошмыгивали мелкие животные или вспархивали птицы. Грейс поначалу не обращала на них внимания, пока ей не встретилось существо, при виде которого она буквально обмерла, а с губ едва не сорвался возглас удивления. У существа были кривые козьи ножки, торс примерно как у человека, кожистые крылья летучей мыши, острые рожки и лицо-гримаса из древних кошмаров. Бог ты мой — горгулья!

Грейс в замешательстве остановилась. До нее наконец в полной мере дошло, где она находится. Эти люди творят чудовищ. Эта образина — лишь очередное извращение трансгенной науки. И все равно, когда нечисть вскарабкалась на камень и уставилась на нее сверху непроницаемо-черными глазами, сердце ледяной рукой сжал первобытный страх.

Однако через секунду-другую Грейс переменила свое отношение. Росту в горгулье было от силы сантиметров сорок, а то, как она шатко, с неуклюжей торопливостью подалась в сторону, наполнило сердце невольной жалостью, как при виде больного. Уродина ненадолго увязалась следом, а когда Грейс, медленно взбираясь на пригорок, обернулась, горгулья с пронизывающей цепкостью глянула на пришелицу и скрылась под кустом папоротника. Во взгляде ее глянцевитых глаз читалась доподлинная и такая горестная осмысленность, что становилось не по себе. Каким-то гротескным образом трансгенное это создание было отчасти человеком, сознающим некой долей ума всю муку и убожество своего существования. Сердце сжималось при виде такой бесприютности. Пронзительная жалость, а затем гнев, жгучая ярость на чудовищность этой рукотворной псевдоприроды. Поджав губы, Грейс вынула оружие и возобновила охоту на истинных чудовищ, собравшихся стаей в этой бескрайней зале.