Торкиль Дамхауг - Взгляд Медузы

— Нас найдут, — прохрипел Аксель. — Я звонил по мобильному из этого дома.

Нурбакк прищелкнул языком:

— Жаль огорчать тебя, но за мониторинг твоих звонков отвечаю я. Последний разговор, зарегистрированный с телефона Акселя Гленне, состоялся с набережной Акер-Брюгге. Им пришлось всей группой срочно выезжать туда. Но ты догадываешься, наверное, кто оттуда звонил. Теперь твой мобильник лежит на дне фьорда, совсем рядом с кромкой причала.

Аксель не сдавался:

— Многим известно, что вы с Мириам встречались. Рано или поздно…

— Может быть, это и всплывет, — оборвал его Нурбакк. — Может быть, и нет. В любом случае будет уже поздно.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне вот только что пришла в голову одна мысль. Наконец-то я себе представляю, как все это завершится. В этом есть нечто прекрасное. — Голос Нурбакка зазвучал так, будто он сейчас разговаривал со своим доверенным другом. — Завтра вас найдут. Вместе. Кто-нибудь на вас наткнется в гараже нашего лучшего следователя под зданием Управления полиции. Вы там будете лежать, обвив друг друга руками, будто обнимаясь… Будет лежать то, что от вас останется. Это логично. И это будет сильно. Можно было бы с тем же успехом подложить под это здание бомбу.

Аксель попытался связать вместе то, что он услышал, но был не в состоянии понять это.

— Если они очень постараются, то выяснят, кто вас там уложил, — хмыкнул Нурбакк. — Я так хочу. Они уже давно могли это понять. Соображай Викен побыстрее и будь он меньше занят самим собой, он бы уже несколько недель назад мог догадаться про меня и Мириам. — Его голос вдруг зазвучал озабоченно. — Я им все время подбрасывал всякую информацию, помогал выйти на след. Делали бы они свое дело как следует, ничего этого не случилось бы. Но теперь все же случится.

Аксель попытался повернуться:

— Где она?

Нурбакк кашлянул:

— А тебе так хочется знать?

— Да.

— Она лежит в кровати в одной из комнат наверху. Пришлось ее там запереть. Сейчас ей хорошо. Я как раз накрывал ее одеялом, когда ты вдруг ворвался сюда.

Аксель задергался в наручниках:

— Если ты выпустишь меня, я тебе помогу.

Нурбакк расхохотался во весь голос:

— Ты тут лежишь и собираешься мне помогать? Не обещай больше того, что можешь выполнить, Гленне. Помни, ты мне нравишься. Не разочаруй меня. Мы двое не будем врать друг другу. — Он склонился совсем низко и тихонько добавил: — Я скоро расстегну наручники.

Он достал какой-то предмет и поднес его к лучу фонарика, — это был шприц.

— Я уколю тебя, чтобы ты мог поспать. Когда ты проснешься, наручники будут расстегнуты. Я хочу дать тебе шанс. Я же не зверь какой-нибудь.

— Какой шанс?

Нурбакк осветил подвал фонариком, обведя им дугу. Потолок был таким высоким, что он мог стоять там, почти не наклоняясь. Помещение было разделено надвое решеткой.

— Тебя это место должно было бы заинтересовать, Гленне. Твой отец бывал здесь, наверное, не раз, когда партизанил. Мой дед помог ему бежать. Как раз перед тем, как его самого схватили. Я не исключаю, что они были друзьями. У них здесь был радиопередатчик и даже печатный станок. Но узников здесь не держали. Это началось гораздо позже, через много лет после окончания войны. Это мой отец встроил решетку.

И он посветил в один из углов комнаты. Там лежала огромная темная туша, ее бока медленно вздымались.

— Это что еще такое?

— Не кричи так, Гленне, или ты хочешь уже сейчас его разбудить? — Нурбакк снова направил туда фонарик. — Не так уж трудно поймать такое существо, когда ты знаешь все о том, как они живут, где обитают, как реагируют, когда ты выложишь приманку и прикроешь ее ветками и землей. Остается только залечь и ждать. Но вот эту громадину я бы никогда не сумел сюда затащить, если бы делал все в одиночку… Жалко, ты не познакомился с моим братом, Гленне.

Аксель широко распахнул глаза: он не мог поверить в то, что видел.

— Я ему вколол то же лекарство, что дам тебе. Он еще немного поспит. Сейчас и ты тоже заснешь, а где-нибудь через часик проснешься. — Он показал рукой на меховую гору. — Тогда ты окажешься там, за решеткой, вместе с этим зверем.

Он нагнулся к Акселю и всадил шприц ему в руку у плеча.

— Что это с тобой, Гленне? Ты что, не любишь мишек?

И снова темнота окутала его. Он плыл сквозь нее. Все ушло в какую-то даль, все ощущения были искажены. «Я нашла тебя, Аксель». Где-то вверху он видит ее лицо. «Мириам», — говорит он. «Жалеешь ты о чем-нибудь, Аксель?» — «Нет. Это тебя я искал. Всю жизнь искал тебя». Тогда она улыбается ему сверху: «Я хочу, чтобы ты жил». И пальцами закрывает ему глаза. По склону вверх поднимается вереница людей, они проходят в дверь. В руках они несут свечи. Встают вокруг и смотрят сверху на него, лежащего внизу. Даниэль наклоняется к нему и кладет ему на грудь цветок. Розу. Том плачет взахлеб не скрываясь. «Я старался быть хорошим отцом, Том. Пытался стать ближе к тебе». На Бии надета маленькая черная шляпка, лицо скрыто вуалью. Она прижимает к себе Марлен. Глаза у нее жесткие, тёмно-синие, они похожи на драгоценные камни, названия которых он не помнит.

Аксель рывком сел. Наручники болтались на запястье одной руки, руки были свободны. Вонь была такой же резкой, как прежде. Но он ощутил и какой-то новый запах — чего-то более влажного. Он волнами ударял ему в лицо. Каждый раз это сопровождалось каким-то хрипящим звуком. Аксель сидел, опираясь на решетку. «Заперт, — пронеслась у него в голове мысль. — Вместе со зверем!» Он ощупал руками пол рядом с собой. Задел что-то, поднял с полу и покрутил в руках, пытаясь понять, можно ли будет использовать это как оружие. И тут же разжал руки, едва поняв, что это такое. Остатки человеческой ноги.

— Нурбакк! — заорал он и, вскочив на ноги, принялся трясти решетку.

Слева от него раздалось звяканье крюка. Что-то происходило с меховой горой. Животное постепенно пробуждалось. Пятясь, Аксель отодвинулся как можно дальше. И в этот же момент откинули люк, с потолка хлынул свет. Потом вниз спустился Нурбакк:

— Хорошо поспал, Гленне?

Голос у него был радостный и звонкий.

— Я понял, что ты не шутишь! — крикнул Аксель. — Сейчас же открой эту чертову дверцу! Зверь просыпается, не слышишь разве?

— Да, — прошептал Нурбакк, — сейчас он проснется. Вот и посмотрим, что будет, понимаешь?

Он направил луч света на груду меха у стены. Стали видны два черных глаза.

— Мишке было у меня хорошо. Я зверей не обижаю. Но вот перекармливать его — я не перекармливал. Двух первых, что я сюда привозил, я дал ему немножко ободрать, а потом снова его усыпил Последней пришлось пожертвовать ногами. Так что теперь ему довелось отведать вкусненького. Неудивительно, что ему хочется еще, — ему ведь скоро пора в берлогу.