Олег Егоров - СМОТРЯЩИЙ ВНИЗ

Закончив возню с зарядом, мы вернулись на взлетную полосу.

– Метров триста! – вздохнул Руслан, прикидывая на глазок дистанцию до крыши бывшего легкоатлетического манежа.

– Метров двести, – поправил я.

– Какая разница?! Все равно до фига!

Я давно заметил, что он как-то мнется. Словно хочет мне сообщить нечто важное, да не знает как.

– Ну? – взял я его за плечо. – Выкладывай.

– Не могу я стрелять! – процедил он сквозь зубы, резким движением стряхнув мою руку.

– Ладно, – попытался я его успокоить. – Это как раз нормально.

– Да не понял ты, урод! – взвился он. – У меня зрение сдохло! Астигматизм!

Кто бы мог подумать, что у Руслана, так лихо катавшего шары, были проблемы со зрением!

– Иди ты! – опешил я. – Чего ж очки не носишь?

Спросил я скорей по инерции. Конечно же, гордый джигит в жизни бы очков не надел. Бывает такая гордость. Редко, но такое ее проявление случается.

– А контактные линзы?

– Не поверишь, – признался Руслан. – Боюсь. Как представлю эти присоски…

Я поверил. Я, например, до сих пор от червей дождевых шарахаюсь. А Руслан, отважный и дерзкий гангстер, боялся контактных линз.

– Поехали! – На лице его мелькнуло подобие улыбки. – Поехали! Есть решение!

– Куда?! – Я бросился его догонять, скользя по обледеневшей бетонке.

-Можно умыться, – сказал доктор Чен, обрабатывая внутреннюю поверхность застывшего слепка прозрачным раствором.

Лицо мое зудело отчаянно. Прежде чем наложить гипсовую маску, китаец натер его какой-то вонючей дрянью. Должно быть, чудодейственным эликсиром Шамбалы.

– Твоя очередь. – Я разбудил задремавшего в кресле Руслана и поплелся в ванную.

Не нравилась мне эта затея. Не нравилась, хоть убей. Умозрительно я с ней, конечно, согласился. Стрелять с плохим зрением и без хорошей сноровки по движущейся на расстоянии 200 метров цели было чревато даже при наличии оптики. А таких целей мог с успехом оказаться добрый десяток. Как следствие, занимать позицию должен был я. Занимать же позицию и одновременно встречать Караваева с его громилами у меня не складывалось физически. И по всему выходило, что эта неблагодарная обязанность выпадала Руслану. Ах, с каким бы я удовольствием представил себе книжного злодея Маевского, восклицающего что-то вроде: «Он нужен мне только живым!» или на худой конец: «Взять его живым или мертвым!» Но нет, я ему требовался именно мертвым, и это все усложняло. При подавляющем численном превосходстве противника риск прямого контакта с ним умножался многократно. Надеяться оставалось лишь на осторожность и отменное коварство Игоря Владиленовича. Именно эти его замечательно развитые качества только-то и могли нас теперь выручить. Если я верно считал его ходы – а у меня имелись основания полагать, что на этот раз я считал верно, – Караваев намерен был сделать ставку на точность, а не на силу. И тут его ожидал большой сюрприз.

Когда я умылся и выполз из ванной, Руслан уже сидел перед зеркалом, в котором отражалось мое лицо. Два моих лица, если придерживаться фактов: одно – с отвисшей челюстью и второе – с торжествующей ухмылкой.

– Доктор! – произнес я. – Вы даете сеансы иглоукалывания?!

– Можно, – кивнул Чен.

– Тогда уколите меня!

Для изготовления дубликата моей физиономии китаец, очевидно, использовал некий быстрозастывающий наполнитель. Возможно, латекс. Вникать во все тонкости его косметической кухни у меня не было ни желания, ни времени. Времени особенно.

– Угаров! – Руслан протянул мне руку.

– Тоже. – Я ударил своей ладонью по его.

– Не слушай, Чен! – Ощупывая свое новое лицо, Руслан стал вертеться перед зеркалом. – Это самозванец!

– Ах ты, больной сукин сын! – Я обхватил его сзади и повалил на ковер.

Наше катание по полу вызвало у доктора определенное беспокойство.

– Сдаешься?! – пропыхтел, оседлав меня, Руслан.

– Сдаюсь!

– Ниже квартира сдается. – Чен топнул ногой. – Можно шуметь. Но сейчас полпятого утра.

– Как полпятого?! – вскричали мы чуть не в унисон.

Благодаря тому, что светофоры еще работали в щадящем режиме, на выставку списанных самолетов мы прибыли без опоздания.

– Костер бы надо развести, – заметил Руслан, мигая фонариком подлетающему вертолету.

– Ага, – согласился я. – И палатку поставить. И девчонок позвать.

Борт Журавля завис над нами, освещая прожектором посадочную площадку. Мы подвинулись, и «вертушка», взметнув снежную пыль, благополучно села на отведенный пятачок. Заглушив двигатель, авиатор спрыгнул в сугроб.

– Метлу вызывали?! – Журавлев, ослепленный лучом фонарика, заморгал. – Угарыч?! Ты?! А с тобой кто?!

– Пить надо меньше, братуха! – заорал Руслан, сгребая его в охапку.

– Руслан?! – ахнул Журавлев. – Чего это у тебя с рожей?!

– Ты свою сейчас не видишь! – заржал мой двойник.

– Ну ладно! – Вывернувшись из его объятий, вертолетчик достал из-за пазухи латунную фляжку. – Ладно, черти! Узнаете болтушку?!

В руке его тускло блеснул наш счастливый черпак.

– А я -то думал, кто его заныкал? – удивился Руслан.

– Не заныкал, а сохранил. – Наполнив черпак, Журавлев протянул его мне. – С Богом!

Часам к семи утра мы разошлись по своим позициям. Вернее, Руслан с Журавлем еще остались греться в кабине вертолета, а я погреб с рюкзаком в спортивный манеж. Уложенная в рюкзак разобранная снайперская винтовка оттягивала мне плечо, словно бы лишний раз напоминая о том, что оттягивать расследование моего собственного дела уже дальше некуда. Любые проволочки неизбежно вели к потерям с обеих сторон. И меньше всего они волновали тех, кто за всем этим стоял.

– В девять сюда наши сотрудники будут, – предупредил я заспанного сторожа. – Отдашь им.

Приняв на хранение портативную рацию, известную среди специалистов и детективщиков как «уоки-токи», сторож без промедления захлопнул окно будки. Он как бы дал мне понять, что наши разборки его не касаются. Пусть, если что, за них Сергеев отвечает. Станислав Гаврилыч. Или Гаврила Петрович. А со сторожа взятки гладки. Его обязанность – за порядком следить. За беспорядком пусть следят те, кому это по штату полагается.

Узкая площадь перед фасадом легкоатлетического комплекса оживала. Торговый люд подвозил и подносил короба с тюками в предвкушении будущих барышей. Оставив позади бильярдную «Русская пирамида», я толкнулся в следующую дверь. Навстречу мне стремительно выскочил худенький малыш лет шестнадцати в болотного цвета униформе. На левой стороне его чахлой груди красовалась бирка с надписью «охрана».

– В службу эксплуатации, – сказал я, делая шаг вперед.

– Пошел вон! – тонким голосом крикнул недомерок и ткнул меня кулачком.