Олег Егоров - СМОТРЯЩИЙ ВНИЗ

– Да. – Банкир устало провел по лицу ладонью. – Я не могу этого сказать. Мы их ищем.

– Кто такие Краюхин, Вайнштейн и Четверкин? – Я перечислил неизвестных мне оставшихся членов «клуба приговоренных».

В ответ получил исполненный недоумения взгляд управляющего.

– Чем еще я вам могу помочь? – вздохнул Савинов.

– Состав учредителей банка! – прямо потребовал я.

Замшевый мокасин на его ноге закачался. И после дюжины покачиваний замер.

– Извольте, – согласился Петр Сергеевич. – Он ничего вам не даст. У следователя, кстати, он тоже имеется.

Я достал ручку и приготовился записывать.

– Вершинин Иннокентий Парфенович, председатель совета директоров… Далее – члены совета директоров: Скобелев, президент трастовой компании «Элевейтор»; директор нефтеперерабатывающего комбината Житник; Маевский, вице-президент финансово-промышленной группы «Третий полюс» и учредитель ряда иных, неизвестных мне фирм; Центробанк в лице куратора господина Дьяконова… Шорин еще, ответственный уполномоченный объединения тюменских нефтедобытчиков… – На этом Петр Сергеевич остановился.

– Четное число в совете директоров?! – выразил я свое недоумение.

И управляющий, поджав губы, назвал фамилию одного из самых влиятельных в «криминальной вселенной» авторитетов.

– У вас все? – спросил он, когда я закончил стенографировать.

– А у вас? – закрыв блокнот, адресовался я обратно.

– Не смею далее задерживать. – Савинов встал и дождался, пока мы покинем комнату.

– Петр Сергеевич, – притормозил я подле него. – Полагаюсь на вашу сдержанность. Как сказал мудрец…

– Знаю, знаю, – перебил меня банкир. – И кроме того, как я спишу расходы на ваши пышные похороны?

– Со своей стороны обещаю при свидетеле: если все, что относится лично к вам, – правда, на этом свете я более вас не потревожу. Мою трудовую книгу можете оставить себе.

– Ну как?! – заинтересовался Андрей, спускаясь по лестнице. – Узнали мы что-нибудь?!

– Узнали, – ответил я.

– А конкретно?! – не унимался Журенко.

– Конкретно мы узнали, что нам с тобой надо съездить в ГИБДД, зарегистрировать машину и оформить на твое имя у нотариуса генеральную доверенность.

– Немало за полчаса! – хмыкнул Андрей.

«Я никуда не приблизился, – размышлял я вечером, лежа под картиной с похотливыми всадниками. – Я оброс информацией, как днище фрегата ракушкой. Я потерял ход. На кренгование времени не отпущено. Надо завтра браться за Маевского, как ни противно. Он – единственный лоцман в этом запутанном фиорде».

Поучительная история короля Лира, изложенная английским трагиком в назидание потомству, ничему хорошему это самое потомство не научила. Из века в век потомство совершает все те же ошибки, и «сладок нам лишь узнаванья миг». Забвение – вот в чем все дело, клянусь водами Стикса и Леты. Спросите хоть у лодочника. В одну реку люди входят не дважды, но снова и снова, забывая, что входили уже, ибо это – река забвения. Король Лир, глупый и доверчивый король струнных инструментов, не имел наследника. Ну, не имел – и не имел. Не в этом была беда его, а в другом: имел он взамен трех дочерей. Но и не то беда, что имел, а то, что старшая и средняя были честолюбивы и деятельны. Играя на лирических струнах папаши, они постепенно вынудили его расписаться в собственном бессилии и отдать на их дочернее попечение вотчинные земли. А любящего отца пустили по миру, где он благополучно и спятил. Казалось бы, прочти и затверди. Читать не любишь – в театр прогуляйся, не поспи три-четыре акта. Так нет же, паши-то, все такие ушлые, поднаторевшие, беспринципные – чтоб далеко за примерами не ходить – президенты и олигархи, потакая возлюбленным чадам, всей гурьбой бегут в ту же реку, дамские мастера. Дочерние предприятия организуют. А ведь был для них нарочно снят в годы оттепели фильм «Посторонним вход воспрещен!», где русским языком сказано: «Через речку прыгать надо!» А они, бедолаги, не зная броду, раз за разом лезут в воду.

Не избежал этой участи, как следует из дальнейшего, и магнат наш, Аркадий Петрович Маевский.

Среди основанных им предприятий, реквизиты которых были так своевременно переданы мне частным, земля ему прахом, сыщиком Галембой, обратил на себя мое внимание Дом высокой моды с воистину самоговорящим названием «Аркадия». «И с чего бы это Маевскому, господину склада консервативного, такой интерес к моде проявлять? – пораскинул я умишком. – Деньги? Вряд ли. При нынешнем состоянии потреби– тельского рынка и конкуренции с раскрученными законодателями. Любовница? Возможно. Но вернее все– го – дочурка забавляется. Маевская Вероника Аркадьевна, Европа для своих. Еще одно убыточное дочернее предприятие. Чем бы дитя ни тешилось – лишь бы не кололось».

«Аркадия» нашла себя в районе «Беговой». Туда-то я и отправился с утра пораньше горя мыкать.

– Вера Аркадьевна! – долетел до меня сквозь приоткрытые створки, отделявшие примерочную от офиса хозяйки, высокий срывающийся голос. – Это ненормальный какой-то! Вы только послушайте, что он себе требует! Он требует две, извините, ширинки на брюках: спереди и сзади! Заявляет, что – аномалия! Я так не могу, Вера Аркадьевна! У меня таких лекал нету!

Утопая в кожаных подушках салонного дивана, я безмятежно рассматривал журнал «Вог». Брюки брюками, но и пальтишко хотелось присмотреть. Мороз на улице все-таки.

– Который?! – Вопрос Европы прозвучал где-то шагах в трех от меня.

– А воротник отдельно шьете?! – спросил я, поднимая голову. – Жабо меховое какое-нибудь?! У меня горло стынет!

Европа, изящная и официальная, стала передо мной как лист перед травой.

– Паяц! – сказала она. – Напугал девочку! Топай следом, Кентервильское привидение!

Стеклянные створки в ее офисе были задвинуты, жалюзи на них опущены, и шторы на окнах задернуты.

– А я думал, ты статьи пишешь, – обнимая Европу, прошептал я ей на ухо.

– И статьи! – Прильнув ко мне хрупким телом, Вера Аркадьевна расстегнула верхнюю пуговицу моей рубашки.

– А я думал, ты политический обозреватель. – Прижимая ладони к ее бедрам, я стал их гладить.

– И политический! – подтвердила она, расстегивая остальные имевшиеся на мне пуговицы.

– А я думал, ты мужа любишь, – сказал я, подсаживая ее на стол к себе лицом.

– И мужа! – Ее рука скользнула вниз.

– Где она?! – загремел в приемной чей-то взбешенный голос.

Стеклянные створки с грохотом разлетелись в стороны, и на пороге возник генеральный директор «Третьего полюса» Рогожин.

– Так я и знал! – побагровел бизнесмен. – Вера! Как тебе не совестно?! Прямо у меня на глазах!

– А ты выйди, – посоветовала Европа, спрыгивая со стола и оправляя юбку.