Мартин Смит - Три вокзала

Мая пряталась в автобусной остановке. Сумма в 81 450 так и носилась у нее в голове, но навес остановки, казалось, защищал ее. В воскресенье бизнес шел ни шатко ни валко, и Мая с Катей могла часами просиживать под навесом. Трехнедельный ребенок только и делал, что спал, а Мая только тем и была занята, что наблюдала, как он спит. Маю удивляло, как так получилось, что из нее вышло нечто столь совершенное, такое цельное и полупрозрачное, она гордилась собой. Мая видела, что Матти не спускал с нее глаз… Небо, дорога, фонари, девочка, младенец, и так — каждый день, день за днем, за исключением того, что ребенок рос.

Матти подкараулил Маю в салоне среди красных бархатных диванов и эротических статуй. Было одиннадцать утра. Он выглядел и вонял так, словно всю ночь просидел в бутылке водки.

— Ты знаешь, чем отличается русский от финна? — спросил он.

— Умный — пьяный, дурак — пьяный. Ты мне так говорил.

— Не только, принцесса, главное — основательность. Смотри, вы даже не понимаете, с кем имеете дело. Эти люди ничего не делают спустя рукава. У них по всему миру такие заведения. И девочки — как ты — по всему миру. И эти девочки не могут свалить, не отработав и не вернув долг. — Он показал ей фотографию. — Ты можешь представить, какой симпатичной была эта кроха? — Он показал ее другую фотографию. — А теперь, ты можешь назвать это лицом? Посмотри, подумай. Может, до тебя что-нибудь дойдет… — Теперь ты все знаешь, — Матти медленно покачивался. — Для этих людей ты — никто. Для них ты — просто сука, которая слишком много разговаривает.

На следующий день в допотопном «Вольво» приехали двое мужчин в рабочих комбинезонах и сапогах. Мая немедленно окрестила их «охотниками». Она была готова — с Катей в одной корзине и подгузниками в другой. Как будто они отправлялись в однодневный поход. Двое собирались сразу зашвырнуть Маю и ребенка в машину, если бы автомобиль последние километры не протащился на спущенной шине, кроме того, в глушителе оказался пробой. Механик в гараже сообщил, что мог бы заменить и шину и глушитель за полчаса, поэтому «охотники» решили пока комфортно пообедать под кондиционером в салоне.

Главный вопрос — что делать с Маей? Они не могли держать ее в машине, когда та стояла в гараже. Нельзя, чтобы ее видели работники мастерской. «Охотники» не хотели и чтобы она все это время оставалась в клубе. Именно Матти предложил автобусную остановку, где Мая будет на виду… Мужчины взглянули на дорогу и на высокую траву позади остановки и возвратились к капусте и кефиру.

Оказавшись на автобусной остановке, Мая почувствовала облегчение. Это было особое место, и оно принадлежало только ей. Остальной мир остался где-то позади, существовали только она, Катя и стрекотание миллионов насекомых вокруг. Казалось, она никогда раньше не замечала этих звуков. …И никогда раньше не молилась о чем-то, как сейчас.

— Одна хорошая новость и одна плохая, — сообщил механик мужчинам. — Новую шину уже поставили, но у нас небольшая проблема с глушителем. Болты проржавели. Я пытался смазать, пробовал отвернуть рычагом и гаечными ключами. Попробовал ножовкой. Мне, похоже, нужно еще минут двадцать.

— Да тебе нужно дуло в задницу засунуть…

Мая подумала, что сделает все возможное для того, что сохранить ребенка, но, если потребуется, сама убьет девочку, но не допустит, чтобы кто-то издевался над ней.

— Ваше здоровье! — Матти поднял стакан водки. «Охотники» не стали пить, хотя он налил им до самого края. — Нет? А если по очереди — кто кого перепьет? Один финн против двух русских? Вот это будет здорово!

— Отвали, — буркнули «охотники» и подняли стаканы.

Звук мотора перекрыл пение насекомых, из марева, висевшего над дорогой, появился автобус.

— Еще по маленькой, — Матти налил следующую точно до краев.

Это был армейский автобус с новобранцами, — все сразу стали рыцарями — прямо сэры Галахады, [4] Сэр Галахад — рыцарь Круглого стола Короля Артура, нашедший Священный Грааль, в лит. — образец чистого мужчины. — Прим. ред. когда увидели, что на остановке сидит девушка.

— Ты говорил, что здесь не ходят автобусы. Вот же автобус, а наша машина — на гребаном домкрате, — вскочили «охотники».

— Нет здесь никаких автобусов, — заблеял Матти. — Неподалеку воинская часть. Иногда их автобусы или грузовики проносятся мимо, вот и все.

Двери автобуса открылись, и Мая осторожно поднялась по ступенькам, как будто и автобус, и солдаты могли раствориться от одного ее прикосновения.

«Охотники» понеслись к машине. В руках одного оказался автомат, другой тут же крикнул, чтобы он его убрал.

— Давай, давай, уйдет… — метался Матти.

Автобус тронулся. Маю стали закидывать вопросами. Через некоторое время солдаты расслабились, гордясь своим поступком… Она, опустошенная, отправилась в город.

Вокруг вокзала выстроился рынок. Сбережения Маи остались припрятанными в клубе, но чаевых за ночь оказалось более чем достаточно, чтобы купить джинсы и подержанную кожаную куртку. Пока женщины в станционной парикмахерской восхищались Катей, она покрасила волосы. Только изменив внешность, Мая пошла в кассу и купила билет на ночной поезд в Москву. В плацкартный вагон. Она никогда не была в Москве, но подумала, что это — хорошее место, где можно будет скрыться.

«Чудеса случаются. Наша судьба сделала крутой поворот», — мысленно сказала она ребенку, когда они сели в поезд. Мая улыбалась от волнения. Судьба вручила ей самую драгоценную вещь на свете — дочь, и ей удалось ее сохранить. С этого момента жизнь должна была измениться. Катя захныкала. Но прежде чем она начала громко плакать, Мая уже была в тамбуре в конце вагона и дала ребенку грудь. Как только первый приступ голода прошел и ребенок успокоился, Мая позволила себе сигарету. Ей хотелось, чтобы так было и дальше — она смотрела и смотрела, как в лунном свете блестят поля, а поезд, как контрабандист, везет через границу ее ребенка.

Мая не слышала, как вошел пьяный солдат, пока позади него не лязгнула, закрываясь, дверь.

Это было давным-давно, казалось Мае. А всего-то — два дня назад. Ладно: суки — всегда суки. Она закрыла глаза. А когда Женя заснул, осторожно вытащила из рюкзака его последние деньги и вышла из казино.

Аркадий позвонил Виктору из гримерки танцовщиц и сообщил, что жертву, которую они назвали Ольгой, опознали как Веру Антонову, девятнадцати лет, студентку МГУ. А поскольку это был его случай, предложил приехать в «Нижинский» и принять участие в расследовании.

— Я пока не могу никуда ехать. Мне делают татуировку.

— Прямо сейчас? В это время?.. Нет проблем. Клуб открыт всю ночь.

Аркадий не знал, что сказать. Он мерил шагами небольшое, ярко освещенное пространство, которое было отведено под гримерку. Стол с гримом завален использованными салфетками, банками с кремом, пудрой и румянами, помадой и тушью. Трудно было представить, как сюда могли втиснуться шесть женщин, не говоря уже о том, что им приходилось здесь еще и переодеваться — снимать один костюм и надевать другой.