Измайлов Андрей - Русский транзит

В ту пору «свое»-мое было селекционировать посетителей у входа в бар «Пальмира» – чисто, без уголовщины… как мне, «оловянному солдатику», представлялось. Ладно, опустим…

Тихона у консульства не оказалось. А вот бойцы его весьма оживились при моем появлении: выяснилось, что популярность Боярова растет, как на дрожжах. То ли он, Бояров, всех раздолбал-поубивал, включая многоуважаемые органы, то ли самого его, Боярова, чуть ли не застрелили, чуть ли не сожгли в гараже, чуть ли не взяли под жесткое наблюдение все те же многоуважаемые органы. Сомнительная популярность! Откуда только что выползает! И это при том, что вся недавняя катавасия с «русским транзитом» вроде бы срочно и плотно секретилась Большим Домом. Вот что, бойцы, недосуг мне лясы точить в двух шагах от того же Большого Дома, на виду честной компании. Где сейчас Тихон? Если не здесь, то где?

– Где-где! В Катькином садике!

Тоже верно. Не здесь, так там. Тоже его точка…

… Да. Вот и тихоновский «мерседес». Вокруг бурлило, копошилось, тусовалось. А Тихон правил бал – широко распахнув обе дверцы, лениво развалясь, принимал своих «лейтенантов». Ни дать, ни взять – Корлеоне. При виде меня он не выразил никаких эмоций, но щелчком пальцев отослал посторонних и показал на место рядом.

Я сел. Дверцы мы захлопнули.

– Вид у тебя усталый, Саша. Хлебнешь?

Я понял, что за внешней непроницаемостью Тихон продемонстрировал мне свое расположение. Так и оказалось. Я хлебнул приличного коньяка – обожгло – и ритуально поинтересовался, как дела. И мы поговорили: не столько, разумеется, о его, сколько о моих делах. Потом меня повело – я ведь все прихлебывал и прихлебывал. Вероятно, алкоголь лег на всю вчерашнюю пакость – этаминол, мажептил, аминазин… что там Маринка лопотала. Я сам почувствовал, что паузы между фразами все продолжительней, а язык все непослушней и непослушней.

– Ну-ка, откинься пока, передохни, – посоветовал Тихон. – И оставь мне свои проблемы.

Что я и сделал. Провалился. Не знаю, как там у Христа за пазухой, но у Тихона в «мерседесе» я ощутил себя не менее комфортно.

И толчком проснулся. Дверца «мерседеса» была распахнута, а внутрь заглядывал Игорек Бецкой – поза у него была халдейская, полупоклонная (конечно, иную позу трудновато принять, заглядывая в машину, но не только поэтому Игорек прогнулся – а по загривку Бецкого легонько похлопывал-поглаживал сам Тихон, и ладонь у него еще та).

– Вот и порешили! – радовался Тихон. Он совершенно искренне радовался, чего я не сказал бы о сникшем катале.

Игорек изображал облегченные вздохи: мол, здорово все разрешилось, а то он уже и не знал, каким образом ситуацию погасить – она, ситуация, помимо него разгорелась, из-под контроля вышла, он, Бецкой, без всяких объяснений все понял, как надо, и своих корешей убеждал, что не такой человек Саша Бояров, чтобы так вот… и если вот так вот… то, значит, что-то не так, а теперь, когда выяснилось окончательно, что все вот так вот, он еще раз убедился, что Саша Бояров – человек, что иначе и быть не могло, а он, Бецкой, и не сомневался ни на минуту, что…

– Потому рокера послал? – наугад пальнул я.

И попал!

– Какой-такой рокер?! – почти сочувственно поинтересовался Тихон. – Валет твой, что ли? А, Игорек?

– Да что – Валет! Сопляк он, Валет! Я его!.. Я ему!..

– Слушай, Игорек, а может, ты без денег, а? Сколько вам всем Саша задолжал? – и Тихон сделал движение, будто полез в карман кожаной куртки за «лопатником».

– Какие еще деньги! Что вы! Все в порядке, друзья! – Бецкой нажал на слове «друзья». – Я же говорю, и не сомневался, что…

– А то могу снабдить…

– Да о чем разговор! Да там ерунда какая-то, за один вечер на катране восстановим!

– С Валетом сыграй… – как бы поощрил Игорька Тихон.

– О-о! Я его!.. Я ему!..

Короче, разобрались. Одним врагом меньше. То есть, разумеется, Бецкой не стал мне другом, а так и остался врагом, но с его стороны можно не ждать сюрпризов. А то ведь грешным делом, когда я переворачивал полутруп в прихожей Шведа, не исключал вероятности увидеть знакомую рожу: типа Глисты или Беспредела, пристебаев Игорька. Хотя вряд ли. Не в манере катал лазать по чужим хатам в поисках должника, лучшего друга хозяина квартиры. Правда, и рокеры, на полном форсаже сбивающие СЛУЧАЙНОГО прохожего, – тоже не в их манере, однако… пальнул и попал. Ну я полагаю, веселая игра предстоит Валету на катране, пешком теперь ему придется ходить всю оставшуюся жизнь, пешком и с протянутой рукой. Что ж, заслужил – носи. Знай свое место.

С Бецким-то разобрались, даже руки друг другу пожали (ладонь у него гадостная… как скумбрия). Но остались все остальные вопросы. И один из них, самый свежий, – что за мразь сунулась к Шведу? Очень может быть – Комитет, коллега Вальки Головы. Но тогда он вряд ли сунулся бы один – у НИХ эта система годами, десятилетиями отработана. А еще более вероятно: грюнберговская компания, черт их всех разберет! Одно наверняка: не случайный это был домушник, не случайный… А если и вообще мои айболиты столь оперативно среагировали? Я знаю троих – Резо-Илью-Давида – но сколько их на самом деле в одной связке? И только ли для того Давидик прокатил меня на «скорой» до гаража Шведа, чтобы я не засветился? А может, и для того, чтобы выяснить, где, собственно, что находится. Э-э, нет! Мы же с Давидом только до гаража и доехали, он не знал, какой дом, какая квартира… Или в карточке у них всё записывается при поступлении в больницу. А-а-а, бог с ними со всеми! Гуси летят. Придет время – придут люди, придут факты. Сами придут. Искать не надо – успевай уворачиваться. Пока успеваю.

Я настолько утонул в размышлениях, что не сразу поймал нить разговора с Тихоном. Точнее, разговора Тихона со мной:

– Они мне говорят: забастовку устроим! Общегородскую! Чтоб черных из города вообще выслали. К Ленсовету пойдем! Понимаешь, Саша, они, дурачки, всерьез решили, что городская власть за них решит… Э-эх, дети-дети неразумные…

Тихон бархатно рокотал в унисон заведенному мотору «мерседеса». Я так понял: он о тех самых таксерах у «Прибалтийской». Тихон решил их проблему сразу по двум направлениям: освободил от уплаты «налога» на охрану, как возмещение, и в тот же вечер пустил по следу хорошо сколоченную группку, которая тут же нашла именно тех джигитов, повыдергала руки-ноги и пустила по дороге. М-да, Шведу в больнице от этого не легче, но что сделано, то сделано.

Таксеры, выяснилось, никак не желали униматься, распалились, брызгали слюной и всё грозились идти к Ленсовету, решать раз и навсегда!

На них, на бедненьких, ночью покушаются!

Их, бывало и такое, убивают, из машин вышвыривают!

И всё черные! Ух, эти черные! И управы никакой!