Эми Гутман - Чего боятся женщины

Несомненно, Крейн — первый преступник. Так кто же второй?

Майк закончил трапезу и направился обратно в отель. Келли что-то рассказывала о семье Гейджа. Мать — нервная толстуха, замотанная, издерганная сыновьями и житейскими проблемами. Звали ее, кажется, Бренда. Точно, Бренда. А фамилия? Как-то на «X».

Холидей, Халлибертон, Халловелл…

Все не то.

Зайдя в номер, Джеймисон первым делом проверил голосовую почту. Никто не звонил.

Как же ее звали? Холлуорти? Да! Холлуорти! Бренда Холлуорти! Она взяла фамилию второго мужа. Кто знает, может, она давно переехала или снова вышла замуж и сменила фамилию. Все же попробовать стоило.

В Нэшвилле Бренда Холлуорти не значилась. Зато обнаружилась некая Б. X. Майк немедленно набрал номер.

— Грядет пришествие Господа нашего Иисуса Христа! Следуйте за Спасителем! — Голос женский, с отчетливым южным акцентом. — Я не могу подойти к телефону. Оставьте сообщение, и я обязательно перезвоню вам.

Джеймисон никогда не слышал Бренду, и голос ничего ему не говорил. К тому же Бренда не принадлежала к стану религиозных фанатиков. Впрочем, то было давно — до того, как ее сына судили за убийства. До того, как его приговорили к смертной казни. Возможно, как и многие другие, страдающая мать искала успокоение в религии.

Майк повесил трубку. Оставлять сообщение не было смысла. Лучше перезвонить чуть позже.

Он взял мобильник и, не глядя, набрал номер.

— Алло? — Неуверенный женский голос.

— Мелани, привет! Это Майк. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. — Она вздохнула с облегчением, узнав, кто звонит. — В смысле, уже лучше. Иду на поправку.

— Я приеду завтра в районе десяти.

— Можно попозже? У меня кое-какие дела…

— Конечно, можно. Во сколько тебе удобно?

— Давай в одиннадцать.

— Идет.

— Майк, извини, я с тобой попрощаюсь. В дверь звонят.

— Ладно, тогда до завтра.

Джеймисон повесил трубку. Что-то не так. Мелани странно себя ведет. Да еще звонок в дверь… А что, если пришел убийца? Что, если Мелани знает убийцу — и впустит его? Когда она давала показания, то была убеждена, что никогда раньше не встречала этого человека. Вдруг она ошибалась? Что, если это он звонит в дверь? Через пять минут Майк перезвонил:

— Извините за беспокойство, не могли бы вы уточнить ваш адрес?

— Конечно.

Мелани спокойно продиктовала адрес, хотя в ее голосе проскользнуло тщательно скрываемое удивление.

— У вас все в порядке?

— Да, все отлично. — На этот раз удивление звучало намного отчетливее.

Джеймисон еще раз извинился и повесил трубку. Мелани не выходила у него из головы. Что-то притягивало Майка к этой женщине. Время, проведенное в больнице, странно их сблизило. Мелани была частью его прошлого. Частью того времени, когда судили Стивена Гейджа. В присутствии этой женщины словно оживали тени былых чувств и желаний.

За окном все еще лил дождь. Подсвеченные фонарями струи выстукивали убаюкивающий ритм по крышам и карнизам. Еще раз позвонить Бренде Холлуорти, а потом — в душ!

— Алло? — Тот же голос, что и в первый раз, но теперь не на пленке, вживую.

— Я говорю с миссис Холлуорти?

— Да, а вы кто?

— Майк Джеймисон. Мы с вами встречались. Правда, очень давно…

— Как, вы сказали, вас зовут?

— Майк Джеймисон. Мы встречались — в Теннесси.

— Так ты тот самый мальчик из ФБР?

— Я… Да… Уже не из ФБР.

Майк поежился. Надо же… Еще одна тень из прошлого — мать Стивена Гейджа.

Главное, не дать ей повесить трубку. Говорить, говорить — что угодно, но говорить.

— Мы давно не виделись, — прошептал Джеймисон.

— Точно, — брезгливо ответила Бренда.

Ему показалось, что она сейчас повесит трубку, но женщина на том конце провода ждала. Ждала и молчала.

— Я надеялся, что вы могли бы ответить мне на вопросы насчет Дианы Мейси. Она написала…

— Господь учит нас прощать, — перебила Бренда. — Видит Бог, я стараюсь следовать его заповедям. Каждый вечер я молюсь о силе — силе прощать, однако существуют вещи, которые сильнее нас. У вас есть дети, мистер Джеймисон?

— Да, — ответил Майк после небольшой паузы. — Да, есть.

— Сколько?

— Двое.

— Мальчики или девочки?

— Мальчик и девочка.

— У меня было трое сыновей. Теперь осталось двое. Такое нельзя забыть. И простить такое тоже нельзя. Вы должны были что-нибудь сделать, что-нибудь придумать! Вы должны были спасти моего мальчика, не дать ему умереть. Нет такого закона у Бога, чтобы люди убивали друг друга. Зло не искоренить злом.

Женщина замолчала, словно захлебнувшись собственными словами.

— Даже представить не могу, через что вы прошли, — признался Джеймисон.

— Так вот, оказывается, почему вы звоните. Из-за Дианы Мейси! Думаете, моя семья имеет к этому отношение? Видит Бог, мне не жаль, что она умерла, но смерти я ей не желала. Если вы решили, что убийство — моих рук дело, то вы ошиблись. Я христианка, офицер, и я хорошо воспитала своих мальчиков. У них уже у самих есть семьи…

— Постойте, миссис Холлуорти. Я знаю, что вы тут ни при чем.

— Правда?

— Конечно. — Надо же было хоть что-то сказать. — Я хотел задать вам пару вопросов про знакомых Стивена. Это быстро.

— Ну так спрашивайте. — Женщина чуть смягчилась.

— Вы помните Мелани Уайт?

— Еще бы! Она защищала Стиви — не одна, само собой.

— Вы с сыном о ней разговаривали?

— Пару раз. Он считал, что Мелани умная девочка.

— Стивен когда-нибудь злился на мисс Уайт? Может, он думал, что адвокаты делают не все, что в их силах?

— Я бы не сказала, чтобы он злился. Нервничал Стиви здорово, да это понятно, все-таки его хотели приговорить к смертной казни. Посмотрела бы я на вас!

— Мог ли Стивен быть недоволен именно мисс Уайт?

— Да нет… Девочка очень старалась, сын это видел, да и я тоже.

— А что вы скажете про Лору Сетон? Прерывистое дыхание в трубке.

— Маленькая дрянь! Давайте не будем вспоминать про нее.

Майк терпеливо ждал, и Бренда оправдала его надежды.

— Извините, — продолжила она. — Прости Господи, эта девчонка — просто двуличная стерва. Если бы она действительно любила Стиви, не стала бы она давать тех показаний. Жаль, что она не сдохла. Знала бы, где эта сволочь сейчас, — придушила бы собственными руками.

— Хорошо вас понимаю, миссис Холлуорти. Если бы такое произошло с моими детьми, уверен, я чувствовал бы то же самое.

— Диву даюсь, почему Стиви всегда к ней так относился! Каждый раз, когда я плохо отзывалась о Лоре, он словно с ума сходил. Эта девчонка — его слабое место. Знаете, мой Стиви был таким славным мальчиком, таким чувствительным. Знаю, вы мне не верите, но я-то лучше его знаю! Помню, он все говорил мне: «Не надо, мама. Лора просто растерялась». Растерялась! Как бы не так!