Виктор О`Рейли - Забавы Палача

– Подслушивающие устройства будут сняты немедленно, – сказал фон Граффенлауб. Он подошел к бару и налил виски в два стакана. Затем передал один Фицдуэйну. Тот попробовал. Виски было ирландское – “джеймсон” двенадцатилетней выдержки.

Фицдуэйн подумал, что в свободную минуту надо будет расстрелять растение в прихожей.

Фицдуэйн решил немного отдохнуть от общения с женской половиной семейства фон Граффенлаубов. Врени отвечала на его телефонные звонки, но ограничивалась односложными фразами вроде “берегитесь, ирландец”, каковые нельзя было счесть хоть сколько-нибудь обнадеживающими;

Марта, старшая, на две недели уехала в Ленк кататься на лыжах; а к Эрике, в свете случившегося, он идти не хотел: боялся, что будет там маяться, точно юный Андреас. Ладно бы еще эрекция – он опасался того, к чему она может привести. Таким образом, его мысли вернулись к Андреасу.

Встретиться с ним тоже оказалось непросто. Лейтенант Андреас был откомандирован в военный лагерь в Санде: он руководил там подготовкой новобранцев. Оставить службу он не мог, но согласился побеседовать с Фицдуэйном в перерыве между учениями, если тот приедет к нему сам. Несколько минут телефонных переговоров, затем звонок от Беата фон Граффенлауба – и все было улажено. Если Фицдуэйн сможет появиться у казармы генерала Гвизана в столь неудобный час, как 7.00, его отвезут в Санд военным транспортом. До казармы идет трамвай номер девять.

Чтобы найти Андреаса, им понадобилось добрых часа полтора. Миновав несколько боевых подразделений, разыгрывавших свои маленькие войны, они наконец отыскали его: лейтенант стоял на заросшем травой бетонном укрытии, наблюдая, как его взвод готовится к атаке. Голову его украшала армейская пилотка с маскировочной веточкой; на поясе висел большой револьвер в кобуре. Уперев руки в бедра, Андреас глянул вниз на Фицдуэйна. Вся его фигура излучала молодцеватость, граничащую с щегольством.

– Ну, герр Фицдуэйн, – сказал он, – как вам нравится швейцарская армия? – Он вежливо улыбнулся и подал гостю руку, помогая ему взобраться наверх. Капрал, который сопровождал Фицдуэйна, отдал честь и скрылся в зарослях.

– Все это сплошь новобранцы, – произнес Андреас, указывая на окружающий их лес. Там не было видно ни одного человека; бойцов, которые переползали с места на место, готовясь открыть холостой огонь из винтовок и противотанковых ружей, выдавали лишь шорох да хруст веток. – Всего несколько недель тому назад они были студентами университета, виноделами, ремесленниками и официантами. Теперь они начинают превращаться в солдат, но им предстоит еще многому научиться. Не судите о швейцарской армии по тому, что увидите сегодня. – Андреас вновь улыбнулся. Он был очень обаятелен, и в нем, в отличие от младшей сестры, не чувствовалось ни капли напряжения и неуверенности.

Хотя Фицдуэйн и помалкивал об этом, увиденное в Санде произвело на него большое впечатление. Он по собственному опыту знал, как трудно превратить гражданских в солдат. И тем не менее почти все встреченные им до сих пор офицеры выглядели настоящими кадровиками, а учебные программы отличались продуманностью и оригинальностью. Правда, совсем зеленые новобранцы редко радуют глаз. Андреас вздрогнул, когда рядом громко треснула сухая ветка, а вслед за этим прозвучало отчетливое ругательство.

– Я сожалею о гибели вашего брата, – сказал Фицдуэйн. Он присел на поваленное дерево. Андреас остался стоять: он оглядывал лес, держа наготове блокнот для пометок.

– Задавайте вопросы, – промолвил Андреас, – и я расскажу вам все, что знаю.

В отличие от Врени, которая знала много, но говорила мало, Андреас отвечал на вопросы Фицдуэйна с полной готовностью: ведь отец попросил его оказать ирландцу содействие. К сожалению, вскоре выяснилось, что ему известно немногое; а может быть, Фицдуэйн просто не представлял себе, о чем надо спрашивать. Он уже почти примирился со своей неудачей, однако Андреас понемногу расслабился, переключил часть внимания со своих подопечных на гостя, и в его ответах забрезжили кое-какие любопытные факты и детали.

Андреас посмотрел на букву “А” в цветочном венке.

– Внутренний символ мне, конечно, знаком, – сказал он. – В простом круге его можно увидеть в каждом городе нашей страны. Это эмблема участников движения протеста, молодежного движения – в общем, крошечного меньшинства дураков, которые сами не понимают, что им на пользу, а что нет. – Он посмотрел на фотокопию в руках Фицдуэйна. – А почему цветы? – спросил он. – Это татуировка, что ли?

Фицдуэйн кивнул.

– В увеличенном масштабе.

– Что ж, детали проработаны очень неплохо – тем более если, как вы говорите, сама картинка еще меньше, – заметил Андреас. – Видно, что “кольщик” был мастером своего дела. Цветы похожи на герань, хотя определенно сказать трудно. – Он поднял глаза на Фицдуэйна. – Les flours du Mal, – произнес он, – “Цветы Зла”. Вы знаете Бодлера?

– По большей части в переводах, – сказал Фицдуэйн. – Сейчас попробую что-нибудь припомнить. – Он помедлил, а затем процитировал:

Безумье, скаредность, и алчность, и разврат и душу нам гнетут, и тело разъедают;

Нас угрызения, как пытка, услаждают, Как насекомые, и жалят, и язвят.

Андреас рассмеялся.

– Замечательно, – сказал он, – но по-французски это звучит лучше.

– А почему вы заговорили о “Цветах Зла”? – спросил Фицдуэйн. – Этот символ напомнил вам о какой-то организации с таким названием?

– Да нет, – сказал Андреас. – У меня просто возникла такая ассоциация: я вообще люблю Бодлера. А судя по тому, что вы мне сообщили, это название кажется подходящим.

– Очень даже подходящим, – согласился Фицдуэйн. – Скажите, а когда вы впервые познакомились с Бодлером? Вряд ли в начальной школе: ведь поэт он, мягко говоря, специфический.

Андреас засмеялся, но за этим смехом явно крылось некоторое смущение. Фицдуэйн заметил на его щеках румянец.

– Моя приемная мать, – пояснил он, – Эрика. Больше он не успел ничего сказать. Вдруг лес огласился треском винтовочной пальбы, на укрытие со всех сторон посыпались разнообразные предметы, и по лужайке побежала в атаку целая толпа солдат в маскхалатах. Фицдуэйну пришло на ум, что их с Андреасом вполне можно считать убитыми.

Командиры отделений образовали перед Андреасом полукруг, и он спокойным, взвешенным голосом объяснил им, что было сделано верно, а что нет. У двоих капралов возникли вопросы. Андреас ответил им в прежней спокойной манере. Затем военные отдали друг другу честь, и взвод построился в две длинные колонны. С оружием, в полном снаряжении бойцы направились к лагерю, где их ждал ленч. Андреас и Фицдуэйн шли позади и беседовали.