Мартин Лэнгфилд - Ларец Зла

— Я не дам себя в обиду, не переживай. Но я хочу, чтобы ты четко уяснил — опасность угрожает всем нам. И даже твоей жене.

Он вздрогнул.

— Кэтрин? Каким образом?

— Я не знаю. Это как-то связано с Днем Великого затмения. Так или иначе все, что сейчас происходит, связано с тем днем.

— В тот день мы зачали нашего ребенка.

— Я знаю. События того дня повлияли на всех нас. Вы зачали ребенка, мы с Адамом по-настоящему стали близки. Ну и вообще.

— Рассказывай. Я хочу знать все.

— Я всегда обладала очень острой, почти звериной, интуицией. А после Дня Великого затмения мои способности вдруг усилились, резко усилились, перешли в новое качество. Так бывает, когда рождается ребенок. Его только вынули из матери, он живой, но еще не умеет дышать. Его хлопают по попе, и это дает необходимый толчок — легкие раскрываются, как сложенные крылья, он издает свой первый крик и начинает дышать. Нечто подобное произошло и со мной. Моя внутренняя сущность вышла за рамки моего тела и стала стремительно распространяться во все стороны. Все, что она захватывала в свой радиус, становилось мне ясным и понятным. Я не знаю, как это объяснить словами. Я ослепла, но вдруг обрела способность влиять на поступки людей, видеть их насквозь, понимать все их желания и мысли так, словно это были мои собственные желания и мысли.

— Ты и меня читаешь как открытую книгу?

— Да, мой дорогой.

— А ты можешь управлять этими своими способностями?

— Мне приходится это делать. Время от времени я должна закрываться от внешнего мира, постоянно сканировать физическое и ментальное пространство вокруг себя — это очень вредно для здоровья. Не научись я управлять своим даром, давно бы уже погибла. Первое время я, конечно, много баловалась, но быстро устала. Теперь я включаю свои способности лишь на короткое время, но зато на полную силу. Когда человек стоит того. Ты стоишь этого, Роберт, поэтому я и сказала, что являюсь олицетворением всего того, что ты хочешь и в чем нуждаешься. Я знаю, что тебе нужно, и даю тебе это.

— И что мне сейчас нужно?

— Давай сначала обсудим, что нужно мне.

— И что же это?

Она передала ему резиновое кольцо из секс-шопа.

— Надевай!

Они занимались любовью, перекусывали, принимали расслабляющий душ, потом снова падали в постель — и все это не размыкая рук. Они не могли насытиться друг другом, с каждым разом испытывая все более сильное наслаждение от близости. Терри испытывала оргазм за оргазмом, что не помешало ей еще дважды помочь Роберту кончить по-новому.

В какой-то момент, выплывая из одного оргазма и приближаясь к очередному, она передала ему игольчатый массажер.

— Нежно, пожалуйста, очень нежно… — попросила она, задыхаясь. — Я сейчас в таком состоянии, что он способен довести меня до сумасшествия.

Легкие прикосновения массажера заставляли ее вздрагивать всем телом. С уст ее то и дело срывались почти страдальческие стоны. А затем ее потряс новый оргазм, самый глубокий и продолжительный из всех за этот день.

Придя в себя и отдышавшись, она взяла его за руку.

— Путь, которым ты идешь, является Путем Сета. Смысл его в том, что ты постепенно перестанешь быть собой прежним и возродишься в совершенно ином качестве. Дай передохнуть… А потом мы совершим один небольшой ритуал, который поможет тебе утвердиться на этом Пути.

За окнами уже стемнело. Роберт будто очнулся от долгого и сладкого сна.

— Расскажи о себе. Ты откуда взялась такая?

— Из Нью-Йорка. Точнее, из Бруклина.

— Чем занималась раньше?

— Роберт, мы не на собеседовании по поводу моего трудоустройства.

— Но мне интересно.

— Да много чем! Я прожила много разных жизней и надевала много разных масок. Нынешняя — целиком для тебя. В твоем эксклюзивном распоряжении.

— Терри — твое настоящее имя?

— Конечно; нет.

— Но зарплату ты где-то получаешь?

— Какую зарплату, о чем ты? Для человека с моим даром деньги не проблема.

— Ты писала о себе на сайте, что открыта для Бога, — это как понимать?

— Я не жалую официальную религию. Церкви, обряды — все это чушь собачья. Каждый должен искать Бога в себе, в своем сердце. А как он при этом себя называет: буддистом, христианином, — не принципиально.

— Как ты думаешь, почему у второго ключа такая странная форма?

— Приглядись к нему.

Роберт вновь взял рыбий пузырь со стола у кровати.

— Это вторая ступень твоей лестницы. Такую форму принимает клетка в момент деления. Это символ акта создания. Одна сущность порождает две другие, которые разделяются и начинают существовать независимо друг от друга. Обрати внимание на эти два овала. Что они тебе напоминают? Мне — вход в церковь. И еще — вход в женщину. И это не случайно.

— Зачем ты это сказала? Я снова тебя хочу.

— И ты меня получишь.

— Но рано или поздно мне придется пойти домой…

— Все в свое время. Мы еще не закончили.

— Не закончили?

— Ложись на спину.

Она протянула ему наглазную повязку.

— Что это за ритуал?

— Увидишь.

Терри села на него верхом и вперила в него взгляд своих зеленых невидящих глаз. И Роберт потонул в них. А потом она наклонилась, чтобы поцеловать его. И одновременно завязала ему глаза.

Он вновь услышал, как она зашептала непонятные слова. Ее речь была музыкальна и текла, как ручеек меж камней. А потом он почувствовал прикосновение массажера к своей груди, затем к животу и ногам. Потом иголки легонько коснулись его мужского достоинства. Ощущения были сильны, но не вызывали сексуального возбуждения. Массажер вновь двинулся вверх и добрался до самой шеи.

Вдруг освещение в комнате изменилось — точнее, стало просто заметно светлее. Она сорвала с его глаз повязку, но не дала ему открыть их, накрыв нежными поцелуями. Терри коснулась губами одного века, затем другого, а затем… Это выглядело как наваждение, но он ясно почувствовал, что она поцеловала одновременно сразу оба его закрытых глаза. Он открыл их и тут же зажмурился от насыщенного золотисто-желтого сияния, наполнившего комнату.

Терри по-прежнему нависала над ним и улыбалась. Точнее, над ним нависали уже две девушки, похожие друг на друга как две капли воды. Первая Терри устроилась справа от него, вторая — слева, и обе, будто лампочки, излучали золотистое свечение. Склонившись над ним, и та и другая принялись осыпать нежными поцелуями его лицо, затем шею, затем грудь и живот. Он не видел, но чувствовал замысловатый танец их влажных язычков на своей коже.

— Как тебе? — в унисон проговорили они, на мгновение оторвавшись от него.

— Господи, как ты это делаешь? Господи!

Они вновь принялись отмечать поцелуями весь путь, который прошел массажер. И на этот раз Роберт уже испытал сильнейшее, почти невыносимое возбуждение.