Алексей Макеев - Чемодан с миллионом

Заметив, что я далек от всего происходящего и думаю о чем-то своем, он осторожно спросил:

– Покойная. Та самая замужняя женщина?

– Да.

– Прости! Наверное, мне не следовало тебя останавливать? Давно не виделись. Обрадовался…

– Правильно сделал, что подошел. Я тоже искренне рад. Просто сейчас не самое подходящее время. У меня на душе кошки скребут.

– Понимаю. Долго не задержу.

Павел Егорович внимательно посмотрел на меня. Несколько секунд мы оба настороженно молчали, потом он глубоко вздохнул и неторопливо заметил:

– Солидно выглядишь, Михаил Николаевич. Представительный мужчина!

Он попытался улыбнуться, но улыбка так и не получилась.

– Ты еще начни осыпать меня комплиментами, словно барышню.

Пытаясь хоть как-то подбодрить Ершова, я по-дружески похлопал его по плечу.

– Нет, серьезно. Если не ошибаюсь, то уже полковник?

– Ошибаешься.

– Точно, Николаич! Как же я сразу не сообразил? С твоим характером это не звание. В таком случае, разреши поздравить с генеральскими погонами! Приятно узнать, что хоть кому-то из нас подфартило.

– Да нет, Павел Егорыч, поздравлять-то меня особо не с чем. Я ведь давно сугубо гражданская личность.

Ершов закурил и предложил мне сигарету, но я наотрез отказался.

– Так и не куришь?

– Нет.

– А я дымлю, как паровоз. Одышка замучила. Кашляю…

Он махнул рукой и по привычке выматерился, потом продолжил:

– Впрочем, все это ерунда! Не самое главное в жизни. Лучше расскажи что-нибудь о себе?

– Помотала меня судьба по всей России-матушке! С севера на юг и с запада на восток. Был в теплых краях, а дольше всего задержался в Архангельской области.

– Наверное, в Плесецке? Не сомневаюсь, что твоя гражданская профессия связана с военной промышленностью. Если не ошибаюсь, там расположен испытательный космодром…

– Я не имею к космосу ни малейшего отношения. Последние два года жил в Северодвинске…

– Понятно! Занимаешься атомными подводными лодками?

– Нет. Ты слишком хорошо обо мне думаешь. Поначалу перебивался случайными заработками. Был сторожем. Одно время даже подметал улицы. Подрабатывал таксистом. Теперь планирую заняться бизнесом.

Я экспромтом выдумал то, чего со мной никогда не было, чтобы хоть как-то Павел Егорович приподнялся передо мной в собственных глазах и не чувствовал себя таким ущербным человеком, у которого вся жизнь пошла под откос.

– Удачно?

– Пока не знаю. Есть некоторые наметки. Надеюсь, что все получится.

Я посмотрел на Ершова виноватым взглядом.

– Тебе пора ехать? – понимающе спросил Павел Егорович.

– Сегодня я не готов к нашей встрече. Извини…

– Тебе повезло, что хоть успел приехать на похороны.

– Да, конечно…

– Прими мои соболезнования.

– Спасибо, Егорыч. Надеюсь, скоро свидимся. Я обязательно вытащу тебя из этой дыры.

– Так ведь у меня контузия…

– Неважно!

Павел Егорович поежился от ветра, вбил в свой мобильник мой телефонный номер и, понурив голову, пробормотал:

– Еще один вопрос… Ты демобилизовался из-за того случая?

– Да. Эта девушка до сих пор стоит у меня перед глазами.

– Значит, все-таки кто-то проболтался?

– Сам ушел. У нас стукачей не было!

– А ведь я тоже… После того…

– Искренне сожалею, что совершил самосуд над грешной и заблудшей душой, – произнес я поникшим голосом.

– Напрасно себя казнишь, командир. Грехи ее велики и порочны. Мы все были согласны с твоим решением. Даже не сомневайся, ты имел на это моральное право!

– Пустые отговорки. Любое преступление совершается с молчаливого согласия тех людей, которые могли ему противостоять. К сожалению, меня никто не остановил…

– Это не было преступлением, – возразил Павел Егорович. – Справедливое возмездие. Сам Господь был на нашей стороне. Мы действовали от его имени и по его указанию!

– Но ведь ты неверующий?! – скептически подметил я.

– И сейчас неверующий, но тогда было предзнаменование свыше…

Мы оба глубоко задумались, невольно вспоминая прошлое.

– В тот злополучный летний полдень нас было пятнадцать человек, – понурым голосом произнес Павел Егорович. – Семеро получили по свинцовой пуле. Ни миллиметр влево, ни миллиметр вправо! Ровно на три сантиметра выше переносицы.

– Это была жестокая и безжалостная визитная карточка, – сказал я. – Вражеский снайпер не метил ни в висок, ни в затылок. Только в одну точку…

– Он играл с нами, как со слепыми котятами. Мы не знали, кто будет следующим. Ты не захотел быть подопытным кроликом и призвал нас к решительным действиям.

– Помню, – все тем же поникшим голосом произнес я. – В то время был свято уверен, что лучше погибнуть в бою, чем трястись от страха в ожидании неминуемого конца!

– Мы потеряли еще троих бойцов, но взяли штурмом противоположное здание и поднялись на крышу, где скрывался снайпер. Ты первым посмотрел в глаза этому чудовищу…

Павел Егорович затянулся очередной порцией табачного дыма и рассудительно добавил:

– В какой-то степени мы все были готовы понять своего противника. Но, к нашему всеобщему изумлению, это была молодая женщина! Божье создание, по сути своей являющееся символом мира, добра и материнской любви! Не уродливая, не умалишенная. Даже с нежным красивым лицом и невинными черными глазами. Она брала наших парней на прицел снайперской винтовки и подсчитывала реальную прибыль.

– Она умоляла пощадить ее ради малолетних детей! – словно себе в обвинение сказал я. – Кричала, что они умрут от голода. Ей необходимо зарабатывать им на хлеб…

– У тех бойцов, которые погибли от ее выстрела, тоже были дети! Ты правильно сделал, когда выдернул из гранаты чеку, сунул ей за пазуху, а потом схватил за шиворот и сбросил с крыши.

Услышав звон лопат и шум падающей в могилу земли, Павел Егорович насторожился и нехотя оглянулся назад.

– Мне тоже пора! – озадаченно произнес он. – Нужно помочь мужикам…

Водитель «Вольво» вставил ключ в замок зажигания и запустил двигатель.

– Куда теперь? – спросил он, стремительно трогаясь с места.

– В центр Мурманска. Но сначала заедем на «Больничный городок». Мне нужно зайти в областной морг…

– Если пожелаете, можем остановиться в Коле. Прямо на площади неплохое кафе. Вам не помешает немного выпить! За упокой души…

– Обязательно помяну усопшую, – отрешенно ответил я. – Но перед тем как последовать твоему совету, сначала выпью на поминках ее врагов.

Почему-то именно таким я и представлял себе патологоанатома. Это был опрятный, крепкий на вид, совершенно не претенциозный, умудренный жизненным опытом человек, семидесятилетний, или около того, седовласый, с большой залысиной на лбу. На его крупном мясистом носу болтались очки в обычной пластмассовой оправе, что указывало на его скромную зарплату. Однако его добропорядочность, вне всякого сомнения, не зависела от суммы доходов.