Роберт Мазелло - Зеркало Медузы

— Его напечатали во Флоренции. Впрочем, вы уже знаете.

— Но как эта книга стала вашей?

— Она много лет хранилась в моей семье, и мне подумалось, что пришла пора ознакомить с ней остальную часть мира. Кроме того, она нуждалась в реставрации и изучении.

— А как насчет иллюстраций? — настаивал он. — Вам известно, чьи это рисунки? Я проконсультировался с дюжиной источников и проверил сотни архивов, но все еще не нашел соответствий с каким-либо известным изданием.

— И думаю, не найдете.

— Правда? Почему?

— Потому что она единственная в своем роде.

— Вы уверены? Вы знаете, что это единственная сохранившаяся копия? Откуда вам это известно?

Он с трудом скрывал свое возбуждение. Однако миссис Ван Оуэн небрежно взмахнула рукой.

— Просто я всегда так говорю.

Дэвид разочарованно поморщился. Как оказалось, все его догадки и предположения цеплялись за фамильное наследие. Несомненно, это издание «Божественной комедии» являлось редким и ценным приобретением, но возможно, в мире существовала другая копия — например, в запасниках Ватиканской библиотеки. Хотя вряд ли можно было найти столь хорошо сохранившийся экземпляр.

Похоже, мистер Хаджинс чувствовал себя неловко во время этой непосредственной беседы. Прочистив горло, он вмешался в разговор:

— Теперь, когда вы получили ответы на свои вопросы, мы могли бы приступить к делам, ради которых собрались. Нам хотелось бы вручить вам еще один материал.

Он кивнул на большой конверт, лежавший на столе, и жестом дал понять, что Дэвид может вскрыть его. Когда тот потянулся к конверту, адвокат продолжил:

— Миссис Ван Оуэн решила передать этот манускрипт и рисунки на попечение библиотеки «Ньюберри». На ее взгляд, они достойны изучения и экспертной оценки. Более того, миссис Ван Оуэн заинтересована в таких исследованиях и готова финансировать работу ваших специалистов над этими материалами.

Конечно, Дэвид обрадовался тому, что богатая дама брала расходы на себя, но ему не понравилась та небрежная манера, в которой она передавала им старинную и, возможно, очень ценную рукопись. Он озабоченно нахмурился, когда, открыв конверт, почувствовал явственный запах дыма.

— Однако их окончательная передача библиотеке остается под вопросом, — добавил мистер Хаджинс. — Многое зависит от результатов работы ваших специалистов и от того, будут ли завершены исследования. Если они увенчаются успехом, на что мы и надеемся, «Ньюберри» не только станет законным обладателем данной рукописи, но и получит щедрую дотацию для поддержания библиотеки. Если исследования не будут завершены…

Он сделал паузу и фраза повисла в воздухе.

— Мы изменим свои условия.

Дэвид осторожно вытащил из пухлого конверта желтые страницы манускрипта. Он изумился их древности. Судя по чернилам и текстуре бумаги, этот документ был написан сотни лет назад, примерно в пятнадцатом или шестнадцатом веке. Рукопись напоминала многие ricordanze , которые он годами изучал в университете, — воспоминания и дневники итальянских торговцев, документы, воссоздававшие картины повседневной жизни в эпоху Ренессанса. Текст был написан на итальянском языке. Буквы потускнели от времени, но читались вполне разборчиво. Страницы с опаленными краями пахли дымом и плесенью. Тут и там виднелись коричневые точки, напоминавшие старческие пятна на руках пожилого человека.

Когда он отложил одну страницу и взглянул на другую, ему стало ясно, что рукопись была настоящим сокровищем. Она радикально отличалась от торговых отчетов о покупке зерна или продаже шерсти. Перед ним лежал старинный манускрипт со множеством пояснений на полях и зачеркнутыми строками в тексте. Он назывался «La Chiave alla Vita Eterna». «Ключ к жизни вечной». На многих страницах рукописи имелись рисунки и схемы, технические ссылки на процессы плавления и выдувания стекла. Дэвид даже нашел чертеж печи для обжига — достаточно большой, чтобы отлить в ней статую в человеческий рост. Сердце Дэвида забилось. Прежде чем осмотреть очередной чертеж, сложенный в несколько раз, он смущенно снял очки и протер их своим галстуком.

Заметив его нерешительность, миссис Ван Оуэн добродушно сказала:

— Разверните этот лист.

Он по-прежнему не решался прикоснуться к документу, боясь нанести ему вред. Обычно Дэвид делал это на лабораторном столе, с помощью ватных тампонов и пинцетов, под тусклым непрямым освещением. Но доктор Армбрастер не могла сдержать любопытства.

— Давайте, Дэвид, — настойчиво велела она. — Не заставляйте нас ждать!

Встав с кресла, он развернул большой чертеж — возможно, в два квадратных фута. С его губ сорвался вздох изумления. Это был красивый эскиз, выполненный черными и красными чернилами. На круглой крышке медальона была изображена Медуза — мифологическая горгона, чей взгляд превращал людей в камень. Обратная сторона круглой основы имела углубление, но, очевидно, оставалась недоработанной. Ее набросок находился в нижнем правом углу. Но какой художник создал чертеж? Дэвид не сомневался, что он видел перед собой произведение мастера. Рафаэль, Верроккьо или Микеланджело? Судя по форме, эскиз предназначался для медальона, монеты или декоративной застежки плаща.

— Это маленькое зеркало, — сказала миссис Ван Оуэн, отвечая на его безмолвный вопрос. — Как вы понимаете, оно называлось «Медуза».

Он быстро отыскал название на чертеже. Все действительно совпадало. На задней стороне медальона располагалось зеркало.

— Вы знаете, чей это чертеж?

Он осмотрел страницу в поисках подписи, но ее не было. Как не было и на других страницах.

— Да, знаю, — ответила миссис Ван Оуэн.

Дэвид ждал.

— Переданные вам материалы, в том числе и редкое издание Данте, когда-то принадлежали очень талантливому и многостороннему человеку, — произнесла гостья. — Я имею в виду величайшего мастера, который когда-либо жил на земле. Его звали Бенвенуто Челлини.

Ее фиолетовые глаза пронзали Дэвида пристальным взглядом. Он ошеломленно опустился в кресло. Чертеж по-прежнему лежал перед ним на столе. Он не верил своим ушам. Неужели Челлини? Один из его кумиров со времен Амхерстского колледжа! Он вспомнил, как на курсе изобразительных искусств Ренессанса впервые прочитал его знаменитую автобиографию. Мятежный дух, создававший величайшие скульптуры своего времени. Именно его работы побудили Дэвида выбрать карьеру реставратора. Несколько секунд он не мог произнести ни слова.

— О каких исследованиях вы говорили? — наконец спросил он у миссис Ван Оуэн. Ему уже не терпелось приступить к работе. — Вы хотите подтвердить подлинность рукописи и авторство Челлини?

Она нахмурилась от такого предположения.