Алан Джекобсон - Седьмая жертва

– Чтобы лишить их способности к сопротивлению и обездвижить.

Голос раздался из дальнего угла классной комнаты. Говорил Томас Гиффорд, специальный агент, заместитель начальника Отдела специальных расследований, босс Карен. Она не видела, как он вошел, но такова уж была его натура и стиль поведения. Тайком. Исподтишка.

– Совершенно верно, – согласилась Карен, решив подыграть своему начальнику, но все-таки недоумевая, для чего Гиффорду понадобилось приходить сюда. Его кабинет располагался в том же здании, что и ее, в пятнадцати минутах дальше по улице. – Преступник наносит удары, чтобы обездвижить свои жертвы и лишить их возможности сопротивляться. Травмы головы становились все более обширными от жертвы номер один к жертве номер три, поскольку он усвоил урок, преподанный Марси Эверс. Она боролась с ним. Сопротивлялась ему. Мы с вами ясно видели раны, полученные ею во время самозащиты. И в следующий раз он подготовился тщательнее. Он оглушил Норин О'Риган куда удачнее, нанеся ей сокрушительный удар по голове. Никаких сломанных ногтей, только синяк на руке. Она практически не сопротивлялась. А когда он добрался до своей третьей жертвы, Мелани Хоффман, мы вообще не видим ран, полученных при самозащите. Он извлек уроки из двух предыдущих убийств и усовершенствовал свои методы, свой образ действия.

– Следовательно, модус операнди может изменяться, – заключил старший специальный агент Гиффорд.

Похоже, он пытался помочь ей. Но Карен не нуждалась в его помощи – и не хотела принимать ее.

– Правильно. Агент Гиффорд удостаивается «Золотой звезды»! [16] В морской пехоте и ВМС вместо повторной награды вручается знак «Золотая звезда». – Улыбка исчезла с его лица. – МО действительно может изменяться, поэтому не стоит особенно полагаться на то, что он даст нам ниточку. Ниточка же позволяет связать одну жертву с другой, что, в свою очередь, служит дополнительным источником информации о преступнике. Значит, если МО не может дать ниточки, которая нам нужна, следует воспользоваться другой условностью, или обычаем, называемой ритуалом. Кто-нибудь может объяснить, что такое ритуал? Кто-нибудь еще, помимо моего босса, – добавила Карен, выдавив улыбку.

Желающих не нашлось.

– Ритуал, – начала она, – это психосексуальное поведение, в основе которого лежит удовлетворение нужд или потребностей. Это поведение, которое не является обязательным условием успешного совершения преступления. Ритуал может выражаться, например, в стрижке волос, вырезании внутренних органов жертвы. Такое поведение нацелено на удовлетворение внутренней потребности убийцы, в которой он даже не отдает себе отчета. – Она сделала паузу и посмотрела на Гиффорда. – Итак, мы уже знаем, что модус операнди может изменяться. А как насчет ритуала?

И снова поднятых рук не было.

– Ритуальное поведение не изменяется, и главным образом потому, что убийца не осознает, почему ведет себя именно так. А теперь, – Карен подняла указательный палец, чтобы подчеркнуть сказанное, – мы поговорим еще об одном понятии, называемом почерком. Он представляет собой уникальное сочетание ритуального поведения, проявляющегося на двух или более местах преступления. Это очень важно, поскольку мы можем выделить почерк внутри модус операнди и ритуала, получая, таким образом, прекрасный новый образец или эталон…

– Агент Вейл.

Это был Гиффорд. Лицо его в тусклых красно-серых отблесках проектора выглядело жестким и напряженным. Даже сердитым.

– Да, агент Гиффорд.

Карен пыталась обращаться с ним, как с одним из своих учеников, но заранее знала, что ничего у нее не выйдет.

– Почерк есть почерк, а МО – это МО. И два эти понятия нельзя смешивать.

Гиффорд проработал психологом-криминалистом всего пару лет, но благодаря неким внутренним политическим маневрам, одной смерти и нескольким неожиданным – и несвоевременным – отставкам очень быстро поднялся по служебной лестнице. Краткое пребывание в рядах действующих психологов сделало его общей головной болью и притчей во языцех. Он знал достаточно, чтобы превратить жизнь опытных психологов-криминалистов в ад, но при этом его знаний недоставало, чтобы он понимал, что делает. Все предыдущие старшие агенты, занимавшие должность заместителя начальника отдела, были администраторами до мозга костей и не имели специальной профессиональной подготовки. Карен считала, что подобная практика было принята неслучайно. На то имелись веские причины, скажем так.

Карен не понравилось, что Гиффорд вздумал поправлять ее перед классом новых агентов. Она с трудом проглотила комок в горле и деланно улыбнулась.

– Я понимаю, почему вы полагаете, будто я ошибаюсь. Однако, после того как преступник доведет свой модус операнди до совершенства и необходимость изменять его отпадает, мы видим, как насильник начинает использовать выработанное МО поведение – поведение, которое не меняется, поскольку ему не нужно менять его. И это поведение, вкупе со всеми признаками, становится почерком внутри МО.

– Агент Вейл! – заявил Гиффорд, вставая с места и направляясь к кафедре, – По-моему, на сегодня довольно. Почему бы вам не подождать меня в библиотеке?

От растерянности и гнева на то, что он позволяет себе третировать ее подобным образом, да еще перед новичками-агентами, Карен лишилась дара речи и только молча смотрела на него. Должно быть, она стояла так довольно долго. Гиффорд успел подойти вплотную и раздраженно повторил:

– Библиотека, агент Вейл.

– Да, сэр.

Она положила пульт дистанционного управления на стол и вышла из комнаты, избегая взглядов озадаченных и растерянных студентов. Карен знала, что они шокированы едва ли не сильнее ее, и терялась в догадках, что именно сделала неправильно.

И еще она была в ярости.

Карен сидела в ожидании Гиффорда уже добрых двадцать минут. Библиотека оказалась уютной и опрятной, тихой и величественной, если не сказать роскошной, с коричневыми кирпичными стенами, отделанными темными дубовыми панелями, черными гранитными крышками длинных столов и трехэтажным центральным атриумом. [17] Центральная часть здания в виде многосветного пространства, как правило, развитого по вертикали, с поэтажными галереями, на которые выходят помещения различного назначения. У дальней стены стояли древние напольные часы, которые, как заметила Карен, опаздывали на пятнадцать минут.

Гиффорд вошел с кислой миной на крупной, лошадиной физиономии, всем своим видом демонстрируя неодобрение, и уселся за стол справа от нее. Вытащив из кармана коммуникатор, он принялся делать заметки, тыча в экран стилусом [18] Ручка или перо для портативного компьютера. и полностью игнорируя присутствие Карен. Впрочем, она прекрасно понимала, что происходит. С ее обширным опытом и образованием в области психологии задачка была для детского сада. Он пытался показать, кто здесь главный, и заодно поставить ее на место, заставив нервничать и оправдываться. Он хотел дать понять, что начнет говорить только тогда, когда будет готов, и ей придется смиренно ожидать этого момента.