Сабина Тислер - Обитель зла

– Я знаю неподалеку одну фантастическую руину, откуда открывается захватывающий вид. Вот это я и хотела тебе показать. А потом мы сделаем небольшой перерыв и выпьем по глоточку.

– Зачем? Вы же меня совсем не знаете!

– А просто так.

Она снова улыбнулась, и Франческо вдруг охватила дрожь. К тому же он видел себя в зеркале. Его огромные уши горели, как два разрезанных апельсина-королька, на фоне бледных щек. А когда он сидел перед окном, то можно было видеть даже разветвление жилок в них, совсем как на копченых поросячьих ушах, которые он время от времени давал своей собаке. Он прижался ухом к плечу и почувствовал, как оно полыхает.

Тряская дорога, по которой машина ехала, как по доскам, то резко поднималась вверх, то шла мимо одиноких домов. Машина дважды свернула влево, затем вправо и начала спускаться вниз. Франческо уже давно перестал запоминать дорогу, но до руины было, наверное, еще далеко.

За оградой, окружавшей пастбище, машина пересекла луг и остановилась за обветренной и поросшей ежевикой оградой из природного камня. Женщина выключила двигатель, подняла на лоб солнечные очки, так что он впервые увидел ее глаза, положила руку на колено Франческо и наклонилась к нему. Ее лицо было настолько близко к его лицу, что ему не оставалось ничего другого, кроме как поцеловать ее. «Значит, вот так оно и бывает, – подумал он. Так просто».

Тело его пылало.

Привычным движением она потянула рычаг сбоку его кресла. Оно откинулось, и он почти лег на спину. Потом она снова поцеловала его. Дольше и более страстно, чем раньше. В это время ее рука нежно скользила по его голове, по его лицу, по ногам и в конце концов расстегнула застежку-молнию на его брюках.

Франческо задрожал. Он закрыл глаза и впервые в жизни забыл про свой нос и огромные торчащие уши…

– Так куда тебе нужно? – спросила она через полчаса. – Скажи точный адрес, и я отвезу тебя домой.

Франческо чувствовал себя на седьмом небе, легким и счастливым, как никогда. Но одновременно ему было стыдно и он не решался взглянуть на нее. Она стояла перед открытой дверцей машины и одевалась, а ему очень хотелось обнять ее и больше не отпускать.

– Террануова Браччиолли, – сказал он. – Сразу же налево после площади с круговым движением, туда, где поворот на Лоро Чиуфенну, бежевый дом с маркизой желтого цвета.

– Все понятно, – сказала она.

Только после Каппаноле он решился задать единственный вопрос, который горел у него в душе:

– Я увижу тебя снова?

– Может быть, – улыбаясь, сказала она. – Дай мне свой номер телефона. Я потом тебе позвоню.

Она протянула ему маленький блокнот, который крепился магнитом к приборной доске.

– По средам я всегда играю в футбол, – заметил он, пока писал, и услышал, как жалко прозвучал его голос.

– Не беспокойся. Если захочу, я найду тебя.

– Как тебя зовут?

– Мария, – сказала она. – Но это неважно. Можешь спокойно забыть это имя.

Четверть часа спустя она высадила его почти возле дома. Не прямо перед дверью, но достаточно близко, чтобы видеть, куда он войдет.

После она на полной скорости помчалась в Монтеварки. У нее было мало времени, типография закрывалась через двадцать минут, а ей еще надо было забрать настольные карточки на свою свадьбу, которая должна была состояться в ближайшую субботу.

«Я выхожу замуж, – подумала она и чуть не сошла с ума от радости. – Я выхожу замуж за Романо. За мужчину, которого люблю. Наконец-то…»

Особенными были запахи, царившие в доме в эти дни. Пахло розмарином, шалфеем и лавандой, а также корицей и ванилью. Но все перекрывал сладкий запах марципана. Сара всегда думала, что человек не в состоянии унюхать марципан. Но это было не так.

Тереза была в своей стихии. Вместе с тремя женщинами, помогавшими ей, она руководила подготовкой небольшого обеда после венчания, а также помпезного свадебного ужина и небольших закусок в полночь или для раннего утра, когда размягченные алкоголем желудки будут требовать чего-то кислого и соленого.

В пятницу были поставлены столы, скамейки и палатки в саду и на лужайке перед домом, проложены электропровода для освещения, установлены громкоговорители, вставлены в держатели факелы, закреплены на столах бумажные скатерти, разложены ножи, вилки и салфетки, распределены свечи и украшения на столы, а в стратегически важных местах расставлены столы для холодных закусок. Музыкальная группа из Амбры устанавливала инструменты и проверяла звук.

Эди уже несколько дней собирал цветы, у которых, придя домой, обрывал головки. «Раз, два – голова», – бормотал он себе под нос.

Сара лежала в постели с мокрым холодным полотенцем на голове. У нее было ощущение, словно ее мозг все туже сворачивается внутри головы и не может снова развернуться. Необычно сильная сверлящая боль пугала ее. «Это наказание», – подумала она.

– Может быть, я вызову доктора? – спросил Романо, зайдя в комнату.

Сара кивнула.

Он на минутку присел и взял ее за руку.

– Привезли твое платье. Изабелла сказала, что нужно его еще раз примерить, чтобы убедиться, все ли в порядке.

– Я не могу. Я не могу пошевельнуться, Романо. У меня лопается голова.

Романо вышел из комнаты, подержал полотенце под струей воды и снова положил его, свежее и холодное, ей на лоб.

– Доктор сейчас приедет, – прошептал он. – Успокойся, любимая, скоро тебе будет лучше.

«Жаль, – подумала она, когда Романо вышел из комнаты. – Я бы действительно с удовольствием вышла за него замуж. Как же по-другому доказать ему, что я его люблю?»

– Это очень острый приступ, – сказала доктор. – Я могу только немного снять боль. Остается надеяться, что до завтрашнего утра приступ пройдет.

– А если нет? – На лбу Романо выступил пот.

– Тогда вам придется перенести свадьбу. В таком состоянии она не должна вставать с постели, иначе начнется рвота.

Романо бессильно опустился на стул.

– Не может быть, – пробормотал он. – Мы уже несколько месяцев готовимся к этому дню, а тут такое…

Доктор кивнула, ей было жалко Романо. Она сделала Саре укол, который та, казалось, даже не заметила. Она даже не вздрогнула.

– Боль настолько сильная, что частично перекрывает сознание. Она сейчас вряд ли что-то понимает.

– Она что, без сознания?

– Не совсем. Ее можно разбудить. Просто она сейчас спит, очень глубоко спит.

– Если завтра утром ей не станет лучше, свадьбы не будет, – сказал расстроенный Романо в кухне.

– Еще чего! – Тереза, которая как раз наполняла помидоры пастой из сыра и оливок, сохраняла полное спокойствие. – Это у нее от волнения. Ни одна женщина из-за какой-то мелочи не позволит себе пропустить собственную свадьбу.

Романо смотрел на жирные пальцы матери, которые впихивали пасту в помидоры, что каждый раз вызывало чавкающие звуки, как будто кто-то вытаскивал ногу из болота, и ему хотелось заорать на нее.